Константин Стогний - Позывной «Крест»

Рубаха-мантиян с рукавами из полосатой ткани… У шаровар-сирвал имелась пара вышитых карманов по бокам. Поверх рубахи надевали очень длинный, до самой земли, шелковый кафтан-гунбаз, а на кафтан — жилетку-сидрийю. Кафтан перевязывали шелковым поясом. А поверх всего набрасывали плащ-палатку абайю из белой шерсти. На голову — белый платок-аймемма, удерживаемый на месте при помощи черного обода — агала.

Аль-Хариш помог украинцу облачиться во все эти новенькие одежды и сообщил:

— Это платье бедуинского шейха!

Палестинцы одобрительно улыбались, наблюдая за тем, как отдохнувший и умывшийся европеец одевается в древнейший костюм, известный с библейских времен, с самого хананейского периода. Али покрутил пальцем в воздухе, давая Виктору понять, чтобы тот повернулся против часовой стрелки.

Лавров повернулся, слегка расставив руки, как маленькая девочка в детском саду, впервые надевшая костюм Снежинки к новогоднему утреннику.

— Красиво! — сказал он, ощупывая вышитую полу белого жилета-сидрийи. — Это честь!

— Это честь для нас! — ответил спасенный Фаррадж. — Салам, шейх!

— Салам! — Виктор приложил ладонь ко лбу, потом к животу и слегка поклонился.

Палестинцы радостно засмеялись.

— Это дозволено? — спросил Лавров у аль-Хариша.

Тот кивнул головой.

— Салам! Салам! Салам! — поприветствовал украинец остальных палестинцев, поворачиваясь по полукругу.

— Тот, кто свободен от предначертаний, может создать свое племя, — пояснил ему предводитель каравана и также склонился, протягивая двумя руками широкий восточный кинжал-джамбию с рукоятью из слоновой кости и с загнутыми ножнами из белой кожи.

Фаррадж подвел к Виктору белую верблюдицу, заставил ее лечь на колени и приглашающим взмахом ладони указал на красное, расшитое золотом и камнями седло.

Лавров чинно опустился в седло и почувствовал себя Иисусом Навином, заместителем патриарха Моисея — ни больше, ни меньше. Верблюдица поднялась и пошла. «Хат-хат-хат», — пришпорил ее всадник в белых одеждах. Животное побежало рысью. Палестинцы заулыбались и захлопали в ладоши. Отъехав метров на пятьдесят, Виктор хотел было вернуться, но бедуины заголосили, как на скачках, и замахали руками:

— Еще, еще, пробуй, пробуй!

Украинец уехал за сторожевой холм, остановил верблюдицу и вытащил из ножен джамбию. В широком отполированном лезвии отразилось его лицо с красным обгоревшим лбом. Ветер раздувал полы абайи молочного цвета. Тень всадника как будто махала крыльями.

Откуда ни возьмись, к нему подскакал всадник в грязной синей абайе, на вороном коне, голову которого украшал плюмаж из черных орлиных перьев. Голова всадника была обмотана черной куфией.

— Что ты делаешь, европеец? — спросил всадник по-английски.

— Сам видишь! — ответил Виктор, приветственно взмахнув рукой, и спросил: — Ты один?

— Почти!

Синий всадник пришпорил коня и коротким кентером объехал вокруг белой верблюдицы. Лавров рассмотрел вальтрап под его седлом. Он был длинный, скорее даже это была попона цвета индиго с орнаментом, напоминающим следы животных на песке. Змеиные извилистые полосы, тройные пятна, оставленные лапами каракала, цепочки трасс, словно после маленького танка, — это скарабей катил навозный шарик. Попона заканчивалась тяжелыми темно-синими кистями на толстых шерстяных шнурах.

— Ты здесь с теми псами, что пьют из моего колодца? — опять спросил всадник, указав за спину Лаврова.

— Он твой? — вопросом на вопрос ответил Виктор.

Всадник вытащил из-за пояса огромный револьвер и выстрелил в воздух. Конь под ним занервничал и завертелся. Верблюдица под Лавровым, напротив, вообще никак не отреагировала на резкий звук, пронзивший небо над пустыней.

— Я Дауд, — представился незнакомец в синем.

— Я знаю другого человека с таким именем, — сказал Виктор, имея в виду библейского царя Давида.

— Другого? — заинтересовался стрелок и спрятал револьвер за широкий пояс.

— Тот, кого я знаю, не нуждается в помощи, чтобы охранять колодцы! — добавил Лавров.

— Он, должно быть, герой? — поинтересовался Дауд.

— Да, — подтвердил Виктор, — он дал бы напиться пришедшим из зыбучих песков!

— Неужели? Это кто-то другой… — Всадник в синем оглянулся на приближающегося коня. — Вот моя подмога!

К ним таким же коротким кентером подскакал подросток в абайе цвета индиго и красно-белой арафатке. Увидев европейца в одеяниях бедуинского шейха, отрок поприветствовал его традиционным жестом с поклоном.