Евгений Сухов - Искупление вины

Михаил Аверьянов за прошедшее время приобрел немалый опыт в дешифровке радиограмм и охотно брался за наиболее сложные, что не сумели расшифровать в других управлениях. Работа требовала колоссальной концентрации и тишины, а потому никто даже не удивился, когда Волостнов распорядился в одном из кабинетов выделить ему небольшой закуток, где бы он мог спокойно разгадывать ребусы немецкой военной разведки.

Столь теплое расположение начальника Управления к Аверьянову нравилось не всем. Однажды, заглянув в оперативный отдел, майор стал случайным свидетелем неприятного разговора. Капитан Бурмистров, четыре месяца назад переведенный из Астраханской области, небрежно смоля «Герцеговину Флор», зло процедил:

— Я, конечно, к товарищу Волостнову со всем уважением. Грамотный командир, дело свое знает, как никто другой… Но вот я одного не понимаю, почему он возится с предателем Родины как с писаной торбой? На его месте я бы держал этого гада на воде и хлебе! А если что не так, в штрафной изолятор! Мало того что Аверьянов со своей бабой живет на всем готовеньком, так он еще и кабинет чужой занял! Когда я его вижу, так у меня рука сама к пистолету тянется.

Волостнов сделал вид, что разговора не услышал. Неприятно поразило то, что никто из собравшихся офицеров не пожелал возразить Бурмистрову, словно все были с ним согласны.

Настроение заметно испортилось. Вернувшись в кабинет, Лев Федорович долго не мог прикурить папиросу — спичка в подрагивающих пальцах гасла. Наконец, запалил, дыхнув густым едким дымом, как-то немного отпустило, малость отдышался. Но горечь припекала крепко. Через десять минут должно было состояться оперативное совещание, и важно, чтобы никто из подчиненных не почувствовал его гнетущего состояния.

Подошло время. Один за другим просторный кабинет начальника Управления заняли руководители подразделений. В числе последних вошел капитан Бурмистров, преданно глядя в глаза майору, будто слова, услышанные ненароком какой-то час назад, принадлежали кому-то другому. Упрекнуть его не в чем. Работать умеет, сообразителен, раньше всех приходит на службу и позже всех уходит, остается только удивляться, когда именно он высыпается.

— Давайте начнем с капитана Елисеева, — предложил Волостнов.

Поднявшись, капитан Елисеев доложил о последней операции с внедрением агента в псковскую диверсионно-разведывательную группу.

Майор слушал внимательно, лишь иногда делал небольшие замечания или дополнения.

Далее выступил старший лейтенант Марусев и вкратце доложил о взаимодействии вологодской группы «СМЕРШ» с архангельской контрразведкой. Пользуясь административными границами, враг хитрил и поочередно передавал радиограммы то из Архангельского, то из Вологодского лесного массива. Район выхода рации в эфир был очерчен, осталось только дождаться следующего радиоэфира, чтобы взять его с поличным. Дошла очередь до Бурмистрова.

Капитан Бурмистров был назначен заместителем по оперативной работе. Вникал в дела глубоко, и во многом благодаря его усилиям на территории Вологодской области была раскрыта немецкая агентурная сеть, внедренная задолго до начала войны.

Спокойно выслушав доклад, Волостнов кивнул:

— Садитесь! — И когда Бурмистров опустился на место, продолжил: — До меня дошли слухи, что некоторые наши сотрудники считают, что я чрезмерно вожусь с Аверьяновым. В связи с этим хотелось бы заметить такую очевидную вещь. — Голос майора неожиданно посуровел. — Благодаря состоявшейся радиоигре, где ключевую роль играет, как некоторые изволят выражаться, «изменник Родины», оправдывается наше нахождение здесь, за сотни километров от линии фронта. Именно поэтому мы ходим по мирным улицам и не слышим разрывов снарядов. Не рискуем ежедневно своими жизнями, спим в теплых постелях с женами, а не в сырых блиндажах. И операция «Барин» уже помогла спасти сотни, а может, и тысячи жизней бойцов Красной армии. А на передовой курили бы вы не «Герцеговину Флор», а простую махорку! Все! Больше никого не задерживаю. Надеюсь, что вы сделаете правильный вывод из нашего разговора.

Офицеры дружно поднялись и вышли в коридор.

Оставшись один, Волостнов взял ручку и после секундного колебания принялся писать:

« Председателю Президиума Верховного Совета СССР т. Калинину М. И.

от майора Волостнова

Льва Федоровича,

начальника управления НКВД Вологодской области

Прошу Вас отменить обвинительный приговор гр. Михаилу Ивановичу Аверьянову, осужденному по 58 ст., часть 1а, в связи с исключительными обстоятельствами…»