Сергей Зверев - Война кончается войной

Тело лежало в морге на полу в холодной камере. Посиневшие и почерневшие трупы. Мужчины и женщины, грубо зашитые крупными стежками до самого горла. И у всех почему-то грязные стопы. «Или мне это только так кажется, — подумал старший лейтенант Шаров. — Обстановка давит? Сколько я трупов повидал за время своей службы, и давно уже перестало тошнить от такого зрелища, а тут аж дурно становится. Так, надо отвлечься, а то как студент-первокурсник сейчас выбегу на улицу, зажимая платком рот».

— Причина смерти? — спросил Шаров патологоанатома, грузную немолодую женщину с бледным, испещренным оспинами лицом.

— Все изложено в акте вскрытия, — проворчала женщина. — Проникающее ранение в область груди…

— Вы меня простите, — широко улыбнулся Шаров. — Понимаю, что порой такие вопросы выглядят, мягко говоря, нелепо. Но сейчас мне очень важно знать ваше мнение как специалиста. Все-таки, как его убили?

— Да, я специалист, и я много разных трупов исследовала и многое могу понять, — согласилась патологоанатом. — Удар удару рознь, одним и тем же ножом можно нанести разные повреждения. Это зависит и от роста человека, который нанес этот удар, и от того, как развиты его мышцы, от навыков, от целей даже.

— Вот давайте по этому вашему плану и пройдемся, — снова улыбнулся Шаров. — Во-первых, рост.

— Человек, который нанес эти удары, был на голову примерно выше погибшего. Удары сильные и точные. Всего их нанесено было два. Первый в область левого легкого, а второй почти сверху вниз, когда Трубач согнулся от боли, в область шеи. Этот удар разбил два шейных позвонка с повреждением спинного мозга.

— Профессионально? Вы так считаете?

— Конечно. Вы знаете, товарищ старший лейтенант, почему убийца нанес удар не в сердце, а в легкое? После такого удара жертва не может закричать. А пробитое сердце еще не гарантирует мгновенной смерти. А второй удар в шею имел целью окончательно обездвижить жертву. Он оставил беспомощного Трубача умирать на улице, зная, что тот не сможет позвать на помощь, рассказать приметы убийцы, не сможет уползти с места преступления. Впрочем, после нанесения ему ударов жил этот человек едва ли больше пары минут.

— Странно, — вздохнул Шаров. — Зачем убивать пожилого человека таким способом? Пусть он активист, и убивали его, чтобы насолить советской власти. Можно было просто застрелить из автомата или пистолета. Ладно, не хотели шуметь, убили ножом, но опять же…

— Я вам еще одну странность подскажу, — добавила женщина. — В грудь его ножом ударили не прямо, а как бы сбоку. Ну, например, Трубач стоял к убийце лицом, а потом повернулся к нему боком, и тот нанес удар ножом.

— Отвлек чем-то, но зачем? Трубач все равно не смог бы оказать серьезного сопротивления. Хотя… Скажите, при ударе в область груди много крови вылилось из раны в тот же момент?

— Нет, в момент удара крови мало. Основная часть излилась в тот момент, когда убийца извлекал орудие убийства из тела.

— Может быть, убийца не хотел, чтобы на него попала кровь убитого? — предположил Шаров. — Тогда это объясняет многое. Или убийца был очень хорошо одет, например, в какую-то форменную одежду? Кстати, а что за нож мог использовать преступник?

— Обоюдоострый клинок шириной около трех сантиметров.

— Кинжал?

— Скорее, это самодельное оружие, — ответила женщина. — У кинжалов и другого холодного оружия фабричного производства хорошая сталь и острые кончики. А у этого конец заужен, давно не точен или изготовлен кустарно. Второе мне кажется более вероятным.

— Воровская заточка? — дошло до Шарова. — Вы с такими сталкивались в своей практике?

— Да, может быть, и заточка. Имеется много разновидностей этого оружия, но во всех случаях они, как правило, плохо сделаны. Хотя в колониях, насколько я могла видеть, делают иногда очень красивое и качественное оружие. Но это, видимо, на показ или в качестве подарков. А здесь не жалко после убийства и выбросить.

На улице было очень свежо. Шаров вдохнул полной грудью и поморщился. Казалось, трупный запах накрепко въелся в слизистую оболочку носа и будет теперь преследовать его вечно. Вот и запах весны он перебивает.

А ведь май, голубое небо, и сегодня должно было быть свидание с Оксаной! Только вот вернуться засветло в Ровно Олег не успеет. Он давно уже привык не назначать точного времени, учитывая специфику своей работы. Если успею, то приду, если сумею освободиться, если удастся вовремя вернуться… А что делать — очень неспокойное время. Область за областью освобождают от фашистской оккупации, столько остается недобитков, столько затаилось врагов, чьи руки обагрены кровью советских людей, кровью тех, кто сражался с гитлеровцами, не жалея жизней.