Геннадий Прашкевич - Пятый сон Веры Павловны

– Да правда не помню, – ничего не мог понять Коровенков. – Это ведь не я, а он считал чертиков.

– Каких чертиков?

– Да тут стали бегать по Кобелькову чертики. Поддаст горячего, они и бегают. Сам черный, а чертики бледные, хорошо видно. Ночью проснусь, а Кобельков сидит у печки и при лунном свете давит чертиков ногтями. А разве чертика, даже малого, ногтем возьмешь? Жара страшенная, сами видите, а Кобельков из-за чертиков стал робу рабочую надевать на ночь. А то, говорит, чертики щекочут кожу. Я что? Мне жалко. Я присоветовал. Бери химический карандаш, присоветовал, и каждого отдельного чертика помечай святым крестиком. Прямо так по чертику и помечай. Они, заразы, святого крестика совсем не терпят, мрут на месте или разбегаются. Поставь, присоветовал, на каждом крестик, они и спекутся! Ночью просыпаюсь, а Кобельков снова считает. Прямо как главбух в дорстрое. И губы фиолетовые. «Что, Кобельков, – спрашиваю, – химичишь?» – «Химичу». – «Что, Кобельков, помечаешь?» – «Буквально каждого, – отвечает. – Только, – жалуется, – им это по барабану. Как бегали, так и бегают. Только одни теперь помечены святым крестиком, а другие просто так».

Коровенков злобно сплюнул:

– Он в чудо не верит!

Сергей покачал головой:

– Приехали мы тебя огорчить, Коровенков.

– Это еще как?

– А очень сильно. Ты, правда, сильно огорчишься, даже жалко тебя.

– Это еще почему?

– А ты не кулдычь – почему да почему. Ты сам догадайся.

Коровенков догадываться не стал, а икнув, переспросил тупо:

– Венок кому?

– Ты уже спрашивал.

– Ну, забыл я, – виновато опустил глаза Коровенков. И опять переспросил: – Венок кому?

– Кобелькову, наверное.

– Да почему все ему, да ему?

– Ну, ты тип! – изумился Сергей. – Венок и тот под себя гребешь.

– Да я же по справедливости!

– А нужно по закону, – строго возразил Валентин, вступая в беседу. Он даже помахал рукой, отгоняя редких, но надоедливых комаров. – Мы, правда, приехали сильно тебя огорчить, Коровенков. Вот прямо сейчас и огорчим.

И потребовал:

– Показывай!

– Чего показывать?

– Покойника.

– Какого еще покойника?

– Кобелькова.

– А почему он покойник?

– А ты не знаешь?

– Да откуда ж мне знать? Вы когда пришли, я спал. А Кобельков ушел раньше. Не привязывать же его. Может, по воду ушел, а может, по виски. А может, по горячую японскую водку.

– По виски?

– А что такого?

– Где можно найти виски в тайге?

– Да у немца.

– У какого еще немца? – От жары, от редких, но назойливых комаров, от тяжких запахов, облаком окружающих потного Коровенкова, Сергея буквально мутило: – Глотни воды и расскажи толком, где покойник?

– Где покойник, не знаю, – уже несколько уверенней заявил Коровенков. – А вот Кобельков, козел, пошел, наверное, по виски. Я ж говорю, не идет ему чистяк. Ну, никак не идет, обязательно нужно разбавить. Лучше бы горячей водкой, но водка кончилась, вот он и пошел.

– Выходит, он жив?

– Кто?

– Да Кобельков, Кобельков. Что тут непонятного?

– Я же говорю, тот еще козел!

– А силуэт на полу?

– Так я ж говорю, это я падал.

– А звонок Серому? Какой-то рыбак звонил, дескать, на заимке по немыслимой жаре какой-то мужик помер. Это что?

– Ну, было… – с трудом вспомнил Коровенков. – Рыбака помню. Думал, он утонул… Сидели, пили горячую водку. С банки кольцо сорвешь, водка чуть не вскипает… Кобельков расстроился – жарко, пошел к немцу по виски, а мы заправились чистяком… А Кобелькова все нет и нет, как помер, зараза… Наверное, помер, говорю, такого и посылать за смертью… Рыбак вроде как испугался и пополз в лодку… Хороший человек, не забыл, позвонил Серому, – похвалил рыбака Коровенков. – А потом я сам, кажется, выходил в эфир… Только батареи не тянут, ничего не слышно…

До Коровенкова вдруг что-то дошло:

– Вы от Серого, что ли?

Сергей кивнул.

Он не знал, радоваться или злиться.

Радоваться, наверное, решил он. Что бы там ни было оба гегемона, кажется, живы. И обрадовал Коровенкова: венок за ваш счет, дескать! Это дорогой венок! И весь проезд до заимки теперь за ваш счет! Хотел устрашить гегемона. И все простои оплатите.

– У нас же горючка кончилась, – раздумчиво удивился Коровенков. – Говорю, молонья шаркнула, все выгорело до дна. Как налетит-налетит гроза, сухая, страшная! Хорошо, тайга не загорелась. Правда, она и так горит, – повел морщинистым носом Коровенков. – Всей горючки осталось литров двадцать, держим отдельно в канистрах. Мало ли что… А лапник тяжелый, в руках его не потащишь… – Он одним глотком прикончил вонючее пойло, бросил кружку на крылечко и глаза у него зажглись. – Ты же видишь, начальник, я всегда твердо на рабочем месте! А Кобельков? Вот с него и слупи растрату! Ишь ведь, Башмачок хрюстальный, Живой труп, – выругался он. – Все, все слупи с него, начальник, а то уйдет, зараза, а я за двоих мантулю.