Сергей Донской - Матёрый

Свист резко оборвался на протяжной ноте. Комиссар осклабился и выпрямился во весь рост. Варя вдруг подумала, что вести переговоры с этим здоровяком — все равно что играть с медведем, вставшим на дыбы. Добродушие его казалось все более обманчивым.

— С тебя штука, — заявил Комиссар. Немного помолчал, ожесточённо поскребывая растительность на черепе и уточнил:

— Баксов.

— У меня нет таких денег, — произнесла Варя едва слышным шёпотом. Она уже несколько раз слышала за окном голос отца и теперь думала, успеет ли закричать достаточно громко, прежде чем насильник набросится на неё.

Комиссар прочитал её мысли:

— Давай, зови своего папаньку, — глумливо предложил он. — Я ему морду набью, а потом ещё и в ментовку сдам за вторжение в чужой дом.

— Только попробуй!

— А чего тут пробовать? Как мы с Сулей повернём. так и будет. Вот ты, к примеру, кто такая? Мочалка безродная, блядь. Сама пришла, сама дала. Какой с нас спрос? Никакого. — Комиссар кивнул в сторону сумочки. — Твоими же бабками участкового подмажем, а тебя в КПЗ упрячем за аморальный образ жизни. Так что либо гони штуку, либо расплачивайся натурой на добровольных началах. Выбирай.

За окнами призывно засигналил грузовик. Проворно заткнув пленнице рот кляпом, Комиссар выглянул наружу и зычно окликнул товарища:

— Подъем, братела! Там работяги самосвал кирпича пригнали, надо бы поприсутствовать при разгрузке.

Разбудить Сулю удалось с третьей попытки. Глаза его настолько утонули в набрякших веках, что не сразу заметили Комиссара и вчерашнюю гостью, скорчившуюся возле сейфа. Суля увидел перед собой только стол, заставленный остатками вчерашнего пиршества, и направился прямиком к нему, протягивая руку к первой попавшейся бутылке.

И тогда Варя поняла, что самое худшее вовсе не осталось позади, как она полагала. Сжавшись в комочек, она закрыла глаза.

Зелёный змий, потревоженный поутру и выпущенный на волю из бутылки, свиреп, беспощаден и коварен. Он обжигает глотки, разъедает нутро и оглушает безрассудные головы смельчаков, отваживающихся бороться с ними натощак.

У тщедушного Сани не было ни малейших шансов выстоять в этом противостоянии с сорокаградусным противником, и Громов рассчитывал, что вскоре мальчишка упадёт и забудется тяжёлым пьяным сном.

А когда продерёт глаза, то никакого Эрика уже не будет, ночные кошмары потускнеют и рассеются, как дым над островом, дым, горечь которого до сих пор ощущалась на губах.

Они добрались до острова затемно, погрузившись вместе с гробом и лопатами в рыбачью плоскодонку, заранее присмотренную Громовым в камышах. Утлое судёнышко было позаимствовано вместе с железным прутом, к которому было приковано, а на рассвете вернулось на прежнее место как ни в чем не бывало.

Да, именно так: как ни в чем не бывало. Эта дурацкая фраза прицепилась к Громову, как репей. Бессмысленная смерть Ксюхи. Ночной расстрел бандитов. Похоронный фарс на острове. Плюс к этому незнакомый Эрик, которого следовало тоже определить в очередь дожидающихся Страшного суда… А Громов как ни в чем не бывало сидел за столом, разливал водку по неказистым чашкам и заговаривал мальчишке зубы, надеясь, что тот скоро свалится под стол.

Третья ёмкость — наполненный до краёв стакан — одиноко стоял в стороне, не способный никого ни напоить вусмерть, ни тем более воскресить. Тупо глядя на него, Саня выцедил свою поминальную порцию — уже вторую за утро — и шумно задышал открытым ртом, опять не притронувшись к скудной закуске. Громов не возражал. Снова взялся за бутылку. и восполнил образовавшуюся пустоту:

— Давай… Как говорится, за упокой души…

— Вы тоже пейте, — сварливо распорядился Саня. — До дна. Мы похоронили её, как собаку. Хотя бы помянуть по-человечески можно?

«Можно было и похоронить по-человечески», — мысленно возразил Громов, но вслух спорить не стал, послушно перевернул чашку над запрокинутым ртом.

«Можно» не всегда означает «нужно». Хоронили бы Ксюху другие люди. Он и Саня сидели бы сейчас в разных, но очень похожих кабинетах и отвечали на однотипные вопросы протокола. И все они в конечном итоге свелись бы к одному: зачем вы, гады такие, хорошую девочку загубили, зачем следователям головы морочите байками про бандитскую пулю? Потом, выяснив, кем является Громов, милиционеры предоставили бы его заботам ФСБ, зато за Саню взялись бы с удвоенной энергией… Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! На голову противогаз и «черёмухой» туда, «черёмухой»! Колись, сволочь! Кайся слезоточиво в своих грехах!