Владислав Ахроменко - Дембель против бандитов

— Извините, — обратился Илья к девушке в шубке из искусственного меха. — У вас жетончика не найдется?

— Нет, — ответила она и взглянула на него так, будто была виновата, что не может ему помочь. — Я приезжая…

Подойдя поближе, Илья сумел рассмотреть девушку получше. Она была молоденькая, не старше восемнадцати-девятнадцати. Приятная округлость лица, восковая кожа, большие печальные глаза… Вязаный шарфик выбился из-под воротника дешевой шубки, и Дембель заметил на груди ее маленький православный крестик.

— Очень жаль, — вздохнул Корнилов и, мельком взглянув в глаза девушке, понял, что она явно хочет о чем-то спросить, но, видимо, из-за стеснительности не решается.

А это означало, что разговор следовало начать первым.

— Кого-то ищете?

— Нет… То есть да, — непонятно почему краснея и смущаясь, ответила девушка.

— Так «да» или «нет»? — прищурился Илья.

— Да… Вы сами местный?

— Родился тут.

— Нет, я другое имею в виду. — Девушка закусила нижнюю губу, и в этом было нечто столь трогательное, что Илья не сумел удержаться от улыбки. — Вы… из этого района?

— Почти всю жизнь тут живу. А что?

— Да ничего… Вы тут инвалида безногого никогда не встречали? Вроде бы на коляске…

Илья наморщил лоб.

— Я вообще у этого рынка редко бываю. Недосуг по базарам ходить. А что за инвалид?

— Молодой такой парень, ну, может, чуть моложе вас… Димой зовут. Не знаете такого?

— Надо бы у мамы спросить, она тут торгует, — сказал Илья. — А вы сами откуда?

— Да из Новокузнецка, — ответила неизвестная и почему-то вздохнула. — Сегодня утром приехала, половину города обегала, всех спрашиваю, никто ничего сказать не может.

— Жених, наверное, ваш, — предположил Илья, и в голосе его послышалась естественная мужская зависть к человеку, пусть даже и инвалиду, невеста которого такая красивая, а главное, преданная девушка.

Однако та не ответила — то ли не расслышала, то ли не посчитала нужным.

— Ну, извините тогда… До свидания.

И, вновь вздохнув, направилась в сторону светящегося фасада гостиницы «Турист», стоявшей напротив рынка.

— Ну что, сынок, дала она тебе жетончик? — спросил, подходя, отец.

— Да нет…

Илья неотрывно смотрел, как хрупкий силуэт девушки медленно уменьшается на фоне голубоватых сугробов, подкрашенных неверным светом уличных фонарей.

— Что, понравилась? — понимающе спросил Сергей Иванович.

Дембель не ответил.

Закурил, глубоко затянулся, поднял воротник куртки от задувавшего с пустыря ветра и неожиданно поймал себя на ощущении: от прежней лютой злости к бандитам, оскорбившим мать, не осталось и следа. После беседы с этой неизвестной девушкой на душу снизошла тихая печаль…

Так хотелось догнать ее, узнать, как зовут, просто сказать что-нибудь хорошее. Но ее шубка уже мелькнула у стеклянных дверей «Туриста» — не бежать же следом, не кричать же: «Эй, постойте!..»

— Ладно, батя, — меланхолично вздохнул Илья, доставая из кармана деньги, — гулять так гулять… Давай еще один пузырь возьмем, а?

Небольшая слободка Новоселовка, что на южной окраине городка, только-только просыпалась. Закурились из кривых закопченных труб тонкие струйки дыма, прозрачные сосульки, свисающие с ржавых крыш причудливыми сталактитами, заплакали, быстро тая.

Новоселовка считалась в городке местом недобрым, разгульным, подозрительным, а в темное время суток — и небезопасным. Так уж повелось, что издавна в этой слободке селился всякий сброд: самогонщицы, мелкая шпана, дешевые вокзальные потаскухи, освободившиеся из ИТУ рецидивисты, перекупщики краденого, хронические алкоголики и прочая сомнительная публика. Несколько лет назад тут появилась цыганская семья, затем еще одна, затем еще… Цыган не любили, но побаивались: спаянность и корпоративность этого племени известны всем, и потому даже самые буйные обитатели Новоселовки старались не конфликтовать с пришлыми «рома»…

Пригород постепенно отходил ото сна. Взошедшее январское солнце осветило длинный, похожий на сельсовет дом из белого силикатного кирпича и огромный двор, заваленный всякой рухлядью. Из-под желтого от мочи и помоев снега торчали бесформенные куски проржавевшего железа, сложенные штабелями полусгнившие доски, груды битого кирпича, растрепанные рулоны рубероида. У полуразваленного забора, рядом с воротами, стоял чуть припорошенный снегом темно-зеленый микроавтобус «Фольксваген-транспортер». Капот «транспортера» был поднят, и небритый плюгавый мужчина в старой замасленной куртке, с гнутой запорожской трубкой в зубах ковырялся в моторе, то и дело чертыхаясь.