Сергей Зверев - Полосатый геноцид

Над Монровией неспешно разгорался новый день, пока ничем не отличающийся от предыдущего. Воздух в тени еще был вполне прохладен, но первые признаки испепеляющей жары уже подбирались и сюда. Город жил своей обычной жизнью. На шумных улицах центра и прибрежной полосы было полно людей. Сигналили машины: лимузины и малолитражки, автобусы, армейские джипы, разнокалиберные грузовики. Город уже проснулся, но еще позевывал.

Недалеко от центра у перекрестка примостилось уютное открытое кафе под полосатыми тентами. Несмотря на то что до обеденного перерыва оставалось еще немало времени, в кафе было много посетителей, среди которых преобладали белые – европейцы и американцы, туристы, а также сотрудники фирм и торговых представительств, расположенных поблизости. Да и нынешний комплекс правительственных зданий находился всего в двух кварталах от этого места. Один из посетителей, тучный американец в пестрой гавайской рубашке, скучавший в ожидании своего заказа, принялся разглядывать прохожих. Его внимание привлек мелькнувший в толпе невысокий худой африканец средних лет в потрепанной и сильно выгоревшей камуфляжной куртке и таких же штанах. Абсолютно ничем не примечательный мужичок, если не считать длинного белесого шрама, тянувшегося от уха до носа. Интересно, что это у него – ритуальный рисунок или последствия ранения, лениво рассуждал американский турист, что-то краем уха слышавший о недавней гражданской войне в стране, в которую занес его нынешний тур. Африканец тем временем остановился и снял кепку, чтобы смахнуть пот с бритой головы. У туриста от удивления отвисла челюсть – через всю голову от переносицы до затылка тянулся второй шрам, выглядевший практически точной копией первого. Шрамы сходились, отчего голова была похожа на арбуз, в котором вырезали дольку, да забыли вынуть. Нет, это, несомненно, ритуальные знаки, отмел все свои сомнения толстяк и тут же вернулся к более насущной проблеме: где же все-таки заказ?

– Официант! – раздраженно закричал он, начисто забыв о странном прохожем. Африканец со шрамами тем временем водрузил кепку обратно, потом вытащил мобильник. Аппарат вполне соответствовал всему облику этого человека – простенький «Сименс» устаревшей модели, в обшарпанном черном корпусе с трещиной на боку. Нажав несколько кнопок, африканец поднес телефон к уху, посмотрел по сторонам. Дождавшись ответа, произнес несколько фраз, кажется, ответил на вопрос, где находится, с ничего не выражающим лицом выслушал невидимого собеседника, потом спрятал телефон. Затем ненадолго сунул руку в боковой карман куртки, при этом из кармана вытащил уже сжатый кулак. Двинулся вперед. Через несколько шагов остановившись перед светофором, он разжал пальцы и что-то уронил на асфальт, старательно растерев это что-то каблуком. На приглушенный хруст стекла никто не обратил внимания. Загорелся зеленый, и поток людей подхватил человека со шрамами, унося его прочь от кафе и его посетителей. Десятки ног продолжали превращать осколки пробирки во все более мелкую стеклянную кашу. Среди поблескивающего в солнечном свете крошева еще шевелилась пара умирающих пчел…

Тучный американец, которому наконец-то принесли его заказ, с наслаждением принялся за свой десерт. Внезапно какой-то непонятный шум снова отвлек его от гастрономических радостей. «Господи, что это за страна, где нельзя даже спокойно поесть?! Нет, сюда я больше не поеду, – решил он, снова приходя в раздраженное состояние. – Никто, нигде и никогда не имеет права портить мне аппетит», – постановил он в следующую секунду, старательно игнорируя происходящее вокруг безобразие. Шум тем временем становился все громче и назойливее. Над крышей здания на другой стороне улицы внезапно возник огромный, полупрозрачный, непрерывно шевелящийся шар. А еще через несколько мгновений разъяренный рой определил направление атаки, и пчелы бросились вниз.

Толстяк в кафе продолжал смаковать десерт, не обращая внимания на то, что остался в полном одиночестве на террасе, что пространство вокруг заполнилось криками, грохотом опрокидываемой мебели и падающих тел, а люди в панике разбегаются во все стороны. Впрочем, ситуация вокруг него пережила катастрофические изменения за считаные секунды, так что ничего удивительного в его поведении не было.

– Ну, кажется, я перекусил, – с довольной улыбкой произнес он, откинувшись на спинку стула прежде, чем промахнувшаяся пчела шлепнулась в остатки его трапезы с недовольным жужжанием. Прокомментировать это непотребство американец не успел – сразу несколько более удачливых насекомых впились ему в шею, лицо и руки. Он дико заорал и попытался вскочить, но за что-то зацепился и неуклюже растянулся на полу среди опрокинутых столиков. И сразу же еще несколько жал воткнулись в его кожу. Толстяк снова взвыл и попытался ползти – ноги почему-то очень быстро отказались ему повиноваться. Он оттолкнулся от пола руками, но ему удалось преодолеть лишь пару ярдов из той бесконечности, что теперь отделяла его от выхода из кафе. А потом и руки утратили способность двигать ставшее неожиданно неподъемным тело. Кричать американец больше не мог и только тихонько скулил, с каждой секундой все тише. Через минуту его уже ничего не видящие глаза закатились, и он затих окончательно. В разных углах террасы лежало еще несколько мертвых гурманов со следами многочисленных пчелиных укусов.