Сергей Зверев - Компромат на президента

Клим Бондарев пробежал по аллейке, промчался возле беседки, на ходу вскинул руку, прощаясь с супругой президента, стоявшей на крыльце.

– Клим Владимирович, – закричала она, – что случилось?

– В другой раз.

Женщина покачала головой.

«И так всегда. Но Клим – единственный, кому я и муж доверяем безоговорочно. Это другим нужны посты, лицензии, должности. А он настоящий друг, с которым можно просто поговорить. И когда плохо, на него можно рассчитывать».

Бондарев распахнул дверцу внедорожника, вскочил за руль. Еще не разогнавшись, виляя из-за того, что колеса пробуксовывали, внедорожник понесся на опущенный полосатый шлагбаум. Охранник в будке как раз заканчивал разговор с помощником президента.

– На выезде его не задерживать!

Охранник бросил трубку мимо рычагов аппарата и метнулся к кнопке управления шлагбаумом. Полосатая пластиковая доска пошла вверх. Мужчина в форме сомкнул веки, он был почти уверен, что машина сейчас снесет шлагбаум к чертовой матери. Но Клим чуть ослабил газ. Автомобиль выровнялся, и шлагбаум лишь скользнул по крыше, завибрировал.

Клим мчал по шоссе с предельной скоростью, иногда ему казалось, что другие машины просто стоят на месте. Он петлял, перестраиваясь, обгонял по обочине, вздымая шлейфы пыли. Вслед ему шептали ругательства, настойчиво сигналили, грозили кулаком.

Иногда, оказавшись на свободном участке трассы, он хватал мобильник и жал на кнопки, набирая собственный домашний номер. В наушнике звучали протяжные гудки, и в эти моменты Бондарев отчетливо представлял себе свою гостиную, где «надрывается», озаряясь мягким зеленым светом, не только компактный радиотелефон, но и гремит старый, еще довоенный, находящийся в прекрасном состоянии «сименсовский» аппарат, подаренный ему друзьями на день рождения. И ему хотелось верить, что Лада прислушивается сейчас к его звонкам, просто не решается взять трубку.

Приближался город, и, хотя дорога стала шире, машин на ней прибавилось, лавировать становилось все сложнее, поневоле пришлось чуть сбросить скорость. Другие автомобили, повинуясь знаку, уже чуть ползли. Бондарев выскочил на разделительную полосу. Машину трясло так, что оставалось удивляться, как она не разваливается на части. Милиционер перебежал дорогу под самым носом у испуганных водителей и, став на краю разделительной полосы, завертел полосатым жезлом, как самолетным винтом, показывая, чтобы Бондарев проезжал как можно быстрее.

«Спасибо другу, – усмехнулся Клим, – догадался дать распоряжение. Все-таки хорошо, что у нас Россия, а не Германия. Там такие штучки с „зеленым коридором“ для друзей очень быстро становятся предметом судебного разбирательства».

Из-за поста ГИБДД сорвалась милицейская машина с включенными сиреной и мигалками. Вскоре она уже замаячила впереди. Милицейский автомобиль расчищал дорогу. Машины шарахались к обочине, замирали. Прохожие недоуменно пожимали плечами, глядя на то, как «менты» прокладывают путь для самого заурядного потрепанного внедорожника с московскими выгоревшими номерами.

Перед поворотом в свою улицу Бондарев махнул рукой, чтобы машина сопровождения уходила, но капитан дорожной службы получил другие инструкции. Он выключил сирену и тоже свернул в узкую улицу с частной застройкой. Машины прошли дверь в дверь, и лишь перед самым своим домом Клим чуть вырвался вперед. Даже не оглядываясь, он бросился на крыльцо, вбежал в дом. Но в комнату заглянул не сразу, ожидая засады, прижался спиной к простенку и глянул в дверное стекло, отражавшее стол и диван.

– Эй! – его возглас наполнил пустую гостиную и погас в ней, дверь в спальню, дверь в ванную комнату оставались открытыми.

«И там никого, – Бондарев перешагнул порог, снял наколотую на акулью челюсть записку, пробежал ее взглядом, тут же отметил, что телевизионный пульт лежит не на том месте, где он оставил его в последний раз.

– Дурочка… – пробормотал он, опускаясь на диван и забрасывая ногу за ногу, – ты мне казалась осмотрительнее.

Капитан сидел в милицейской машине и тяжело дышал, словно всю дорогу не ехал, а бежал перед Бондаревым. Перед ним за лобовым стеклом простиралась простенькая московская улочка, каких уже мало осталось в столице.

«И зачем мы так мчались?»

Когда капитан выбирался на узкий тротуар, на соседней улице усатый мужчина, стоявший у забора, раздраженно оправдываясь, бросил в трубку мобильника:

– Он приехал не один, с ним как минимум мент, – и тут же зашагал к припаркованному неподалеку от перекрестка старому «Мерседесу».