Евгений Сартинов - Полет Стрижа

— Да иди ты!.. Здесь оба останетесь, ждать его будете.

На улице на него снова набросился Шарик. Бачун выхватил у одного из своих громил пистолет с глушителем и выстрелил в собаку.

— Убери! — сквозь зубы бросил он жлобу, отдавая назад пистолет. Тот подхватил легкое собачье тельце и небрежно бросил в огород.

Узнав, что Ольга мертва, Мурай наконец-то окончательно решил сбежать. Если раньше он еще колебался, то теперь оставаться в городе, рядом с яростью Стрижа, было совсем страшно.

— В общем так. Я поехал в Красное, подлечиться, где-нибудь на месяц…

Бачун удивленно вытаращил глаза — уезжать сейчас, когда все на ходу, зачем?

— А ты жди Стрижа, — продолжил инструктаж хозяин. — Все равно он сюда придет, я его знаю, очень хорошо знаю.

Он подошел к окну, выглянул во двор. «Мерседеса» все не было.

— Где эти два придурка?! — Мурай не мог сидеть, мотался по комнате, поминутно подходя к окну. Наконец показался «мерседес». Он кинулся вниз по лестнице, выскочил чуть не бегом во двор и сразу с руганью накинулся на холуев. Рык по праву сильного, звавший Мурая не как все «хозяин», а просто по имени, удивленно развел руками:

— Да ты чего, Сань? К моей на работу заехали, сказали, к своему начальству съездил, за бензином сгоняли.

Представляешь, девяносто третий еле нашли, только на одной заправке был.

— Ладно, поехали! — Мурай нетерпеливо обернулся к рыжему, грузившему чемоданы в багажник.

Дождавшись, когда Семка сядет за руль, буркнул Бачуну:

— Если что, позвонишь, — и, не прощаясь, захлопнул дверь.

Глядя вслед машине хозяина, Бачун наконец-то понял: "А ведь он бежит!"

… Белоснежный «мерседес», мягко проскользнув в открытые ворота, свернул на улицу, что вела к выезду из города. Семенов, наблюдавший за домом Мурая в бинокль, с досадой выругался. Сидевший рядом в обнимку с телекамерой вездесущий Валера удивленно глянул на шефа.

— Чего это ты?

— Смывается, падла!

В кармане послышался звук зуммера.

— Первый слушает.

— Где Мурай? — Семенов узнал голос Стрижа.

— Что-нибудь случилось? — встревожился Семенов.

— Они убили Ольгу. Где он? — снова повторил Толян.

Семенов облизал внезапно пересохшие губы, зачем-то глянул на оператора. На чаше весов были жизнь

Стрижа и его, старшего лейтенанта Семенова, карьера.

— Он… у себя, он здесь.

Комитетчик выключил передатчик, на душе было погано. Вспомнились почему-то пронзительно-голубые глаза Стрижа во время их первого разговора. Чтобы отвлечься, щелкнул переключателем, спросил в микрофон:

— Пятый, у вас все нормально?

— Так точно, товарищ старший лейтенант, ждем-с! — донесся из динамика веселый голос.

— Будьте готовы, уже скоро.

Покончив с этим, он обратился к оператору:

— Валера, хватит курить, давай, начинай.

Валера подхватил тяжелую телекамеру и направил ее вниз, на площадь перед домом Мурая.

Не доезжая с полкилометра до дома Мурая, Стриж остановил мотоцикл и обратился к Илье:

— Слазь.

— Толян, я с тобой.

— Слазь, кому говорю!

— Толян!

— Быстро!!

Илья нехотя слез, снял шлем.

— Давай, что у тебя есть.

Илья отдал свой любимый «узи», вытащил из кармана «макаров».

— Там, в «узи», шесть патронов осталось, в пистолете три.

— Ладно.

У Стрижа на шее болтался АКМ с откидным десантным прикладом.

— На вот, — он вытащил из кармана и отдал Илье все деньги, что были при нем. — Там, у Ольги, во дворе, под крышей конуры еще есть. Отдай Витькиной матери, ей Олину дочь воспитывать. И из того чемодана положи ей на книжку, побольше.

— Хорошо, Толь, все сделаю.

Илья стоял на дороге, смотрел вслед, и ощущение бессилия сдавливало горло все большей и большей тоской.

…Они ждали его, шестеро затянутых в черную кожу, с оружием наперевес, не пряча его, нагло, средь бела дня. Наверху, на балконе, метался Бачун. Подъехал милицейский «жигуленок» с тремя приближенными

Арифулина. Менты переговорили с «кентаврами» и, отойдя в сторону, так же вытащили оружие. У одного был автомат, у остальных пистолеты. Ждали. Редкие прохожие удивленно косились на такую странную картину и ускоряли шаг. Рядом стайкой вертелись пацаны, «кентавры» и менты отгоняли их, но те упорно лезли вперед, перегораживая сектор обстрела.

На площади появился Голома, одетый по полной форме, но с гипсовым воротником на шее. Он начал спрашивать о чем-то коллег, ему отвечали скупо и нехотя. Наконец издалека послышался рев мотоцикла, все встрепенулись, передернули затворы. Мотоциклист приближался. Черная фигура в красном шлеме, на руле «калашников». Увидя черную толпу, он нажал на спуск, но и «кентавры» открыли огонь из всех стволов. Они лупили длинными очередями, рядом стреляли три мента, и даже Голома старательно садил пулю за пулей из своего табельного пистолета. Казалось, все стреляющие одновременно попали в черный силуэт. Мотоциклиста буквально выбросило из седла. На асфальт он упал уже мертвым. Мотоцикл по инерции врезался в строй «кентавров», один из них, не успев отскочить, завопил от боли. Еще несколько секунд все стреляли в тело, лежащее на асфальте, и видно было, как оно дергалось, когда в него попадали пули. Наконец грохот смолкл.