Сергей Зверев - Таежный спрут

– Ты – староват? – Алиса скорчила уморительную мордашку.

Он рассмеялся.

– Выйду из тюрьмы совсем горбатенький. Ну все, прощай, Алиса.

«Уазик» уже содрогался. Горе-туристы выбирались из салона. Мужики матерились, бабы нервно хихикали.

– А Ленка говорила, тут озеро под домом… – донесся писк брюнетки. – И ущелье как бы в стороне, а оно вот, рядом…

– Почему нас не встречают? – стал ругаться болезненно тощий Сынулин.

– А ты что, звезда эстрады, встречать тебя? – похохатывая, сказала блондинка. – Утрись, дорогуша.

Сынулин ответил грубостью. В том плане, что Надежда и сама не ярчайшая звезда в созвездии (что было совершенно правильно). Блондинка не осталась в долгу. Разгорелась полемика.

– Ладно, пойду я… – Алиса вздохнула и выбралась из машины.

– Счастливо тебе.

Оставшись один, Туманов закурил. Стал смотреть в окно. Красота природы, сотворившая из клочка Енисейского кряжа необычайное чудо, завораживала. Освещенные солнцем шапки леса переливались золотом, играли в ярком свете желтого и голубого. Складывалось впечатление, что все елки в лесу – новогодние, а время непростительно дало маху, включив не тот сезон. В Западной Сибири он таких красот не видел. Может, плохо смотрел? Или замечал только то, что таило опасность – вроде болот, оврагов, колючего кустаря?

Что с ним? Внимание стало распыляться. Туманов тряхнул головой, сбрасывая оцепенение. Что-то необычное учуял он в этой тайге. Какое-то новшество, не связанное с красотой. Интересно, какое? В мистификацию потянуло на старости лет? Или реликтовый гоминоид сидит на опушке и сверлит его взглядом, а он его чувствует?

– Эй, шоферня! – прыщавый нос Сынулина возник по правому борту. – Чегой-то тут тихо. Ты уверен, что это «Орлиная сопка»?

Туманов разозлился. Такое впечатление испортил, мерзавец.

– Видишь орла? – Он простер руку в небо, где над ущельем медленно кружила птица. – А сопку видишь? – сместил палец на тридцать градусов вниз. – Так чего возникаешь? Куда диктовали, туда и привез.

Поднял стекло и стал заводить автомобиль. Сынулин со злостью пнул по колесу и отвалил.

Движок бастовал. Туманов яростно работал ключом, пытаясь возродить искру, но посаженный мотор только кашлял и не желал повиноваться. Народ тем временем разбредался. Алиса, волоча ноги, подалась к обрыву; ее отец, пошатываясь от беспробудного пьянства, потащился к дому и принялся долбиться в дубовую дверь.

Двигатель наконец раздраженно затарахтел. Замучил… Махнув Алисе, Туманов развернулся и покатил к мосту. Медленно съехал вниз и взобрался на дребезжащий настил. Но посреди моста над ручейком что-то заставило его остановиться. Опять предчувствие? Или нюх? Такое впечатление, что некто держит его за нервные окончания и занудливо наигрывает: «Остановись, парень, не уезжай, а если уедешь, то хотя бы обернись…»

Он опустил стекло и обернулся. Что за чертовщина? Дом как-то странно вуалировался, плавно уходя в основание склона. Позади различались низенькие строения. Чуть правее на открытую площадку опускался лес – словно лава, вздыбившаяся и принявшая причудливые очертания хвойных лап. Прибывшие отдыхающие в полном составе пытались спуститься с обрыва. Зачем? Девочка, стоя внизу, протягивала руку. Из леса появилась худая женская фигура в сером. Наконец-то. Кто-то из старых курортников соизволил обозначить свое наличие… Нет, он неправ. Фигура не вышла из леса. Она стояла на опушке, полускрытая колючей лесной красавицей. Просто совершила легкое колебательное движение, позволившее ей выделиться на фоне зелени, и… опять замерла.

«Это хорошо, – подумал Туманов, – а то меня обуяли сомнения».

Не то слово. Сомнения продолжали гложить. В груди подозрительно потряхивало. Видит бог, с ним происходили странные, прямо сказать, загадочные вещи.

Потребовалась масса невероятных, просто титанических усилий, чтобы убрать ногу с тормоза, отжать сцепление и продолжить путь по сомнительному инженерному сооружению…

Я очнулась от укуса кровопийцы. Машинально хлопнула по лбу – попался, который кусался! – пальцы окрасились черно-красным цветом с очертанием лапок. Зверюга. Сон улетучился. Я широко распахнула глаза и сосредоточилась. В пронзительно голубом небе медленными кругами барражировал хищник. Золотистые россыпи рассвета предрекали ясный день. Пахло хвоей – свежей, первозданной. Так может пахнуть только в девственном лесу, где не ступала нога человека. Где я? В животе утробно урчало, ярко напоминая, что я существо хронозависимое. Кушать мне подавай.