Сергей Зверев - Таежный спрут

Безумный день – и никакой женитьбы. Сплошная акробатика. Чертовски неудобная поза – ноги сверху и где-то сзади, подбородок в торфяной жиже, руки в стороны. В голове карусель – пони бегают по кругу. И куда ж я провалилась? Я попробовала подтянуть ноги, но посыпались камни, а вверху опять разгорелись страсти: топот, стрельба, кто-то дико заверещал над обрывом – пришлось замереть и начать вялый аутотренинг.

Предупреждали умные люди: кругосветное путешествие, Диночка, обойдется гораздо дешевле, если совершишь его мысленно. А тебя опять понесло в страну пепелищ да всеобщего равенства перед богом. Как будто не знала, чем кончится.

Какой-то дикообраз впился в правую голень и стал ее нещадно терзать. Судорога поползла по ноге, неумолимо приближаясь к бедренной кости. Пришлось перевернуться и тряхнуть ногой. Что и повлекло новую осыпь, которая очень некстати меня подхватила и понесла дальше по откосу. А что внизу? Трясина, обрыв, вепри? Ночь на дворе, не видно ни зги. Да еще этот парень с автоматом, которому я подставила подножку. Он пытался меня сцапать, я увернулась, вытянула ногу, ну он и полетел с богом. А я за ним – с одной мыслью в голове: у тебя, дорогая, теперь такая насыщенная жизнь… Видеть его не хочу.

Но помнить надо. Где он теперь? В расщелину скатился? И подниматься не торопится. Я затормозила, уцепившись за какую-то ветку, скрючилась улиткой и снова застыла. Прошло минут пять. Судорога рассосалась. Крики над обрывом постепенно затихали, и парень, загремевший с моей легкой ноги, не подавал признаков жизни. Можно подниматься. Нет, я, конечно, не против полежать немного в земле (пора и привыкать, скоро сорок, не девочка), но опять же – немного и, как бы это выразиться, – под настроение.

Паршивое занятие – тонуть в страхе. Я осторожно поднялась на колени. И что мы имеем в этой глуши? На голове колтун, сумку потеряла, ребра болят. Я находилась на склоне ущелья, поросшего густым лесом. Небо подмигивало яркими выпуклыми звездами. Под обрывом, куда я благополучно сверзилась, грудились кусты – через них я и пыталась проехаться на пузе. Остальное пространство поросло деревьями – слева, справа… Та же картинка и напротив, на соседнем склоне – сплошная масса леса, уходящая к далекой круче гигантского, какого-то нереального в своей масштабности каньона. (Подобную картину, снятую при дневном свете, я наблюдала на развороте журнала «Нэшнл джиогрэфик». Если память не изменяет, там речь шла об ущелье Такома в штате Вашингтон, а не о Восточной Сибири.)

А что подо мной? Метрах в сорока, сквозь бреши в кустах, виднелись каменные завалы, но что под ними – распадок? Река? Болото? Обвальный спуск в новую бездну?

До меня еще не дошел весь ужас положения. Я была взвинчена. Нападение на пассажиров «вертушки», демоны в черном, хватающие людей, падение с обрыва… Но голова отчасти работала, соображала, подсказывая, что пора отсюда сматываться. Как была на четвереньках, отползла в сторону и, виляя между низкорослыми, плотно растущими кустами, очень быстро сменила позицию. Теперь над головой маячил не обрыв, а кромка леса. Стало еще страшнее, и под ложечкой тоскливо заныло. Густая ночь и полное неведение местности (в том числе ее фауны), черные демоны с автоматами…

Джинсовая курточка, предусмотрительно надетая еще в Иркутске, практически не грела. Дневная жара в этих краях не влияет на ночную температуру: ночки прохладные. Не колотун, как в межсезонье, но все равно неприятно. Я побродила по опушке, то и дело натыкаясь на торчащие из земли валежины, потом села, навострив уши, и попыталась сосредоточиться. Никаких звуков со стороны вертолетной площадки. Подняться наверх? Представив перспективу новой встречи с черными парнями (они на моих глазах пристрелили обоих пилотов!), я вздрогнула и неправильно перекрестилась. Натаскав сухих еловых лап, улеглась и постаралась занять как можно меньше места. Если лучшее тепло – тепло человеческого тела, то почему нельзя согреться от самой себя?

Но озноб не унимался, мелкие иглы щипали кожу. Всем известно – каждая вещь должна лежать на своем месте. Книга – на полке, муж – на диване, Дина Александровна Красилина – либо в гамаке в яблоневом садике близ Старо Гряцо (в Южной Чехии), либо на кушетке под теплыми руками массажиста Даниэля Гунчека.