Петр Катериничев - Иллюзия отражения

– Зря ты... – протянула она. – У меня тут не какая-то шантрапа, девочки все – хоть сейчас на большой экран крупным планом!

Что мне было ей ответить? Просто поболтать с девчонками – это пожалуйста, а вот что касается дел сердечных или просто матримониальных, то – всегда обходился исключительно личным обаянием. Если учесть, что Саратона – место пляжное и для отдыхающих я не просто спасатель, а как бы инструктор по синхронному плаванию, то... Короче, с этим замкоподобным домом я приятельствовал и товариществовал и – ничего больше.

Нужно сказать, что Люська в мадамы выдвинулась не случаем: была она умна и образованна, закончила в свое время факультет психологии и даже корпела в начале девяностых психологом-консультантом на каком-то оборонном предприятии; потом, в связи с общей гайдаровщиной и прочим окаянством, предприятие приказало долго жить, и Люська, к тому времени дважды разведенная, ушла на вольные хлеба к прогрессивной гостинице «Космос».

Высокая конкуренция и предельный в профессии возраст быстро привели ее к мысли о том, что быть организатором производства всегда лучше, чем самой пахать «у станка»; сия идея осенила ее не вдруг: воспитание и образование позволяли. А вскоре она выполнила и путанскую «программу-максимум» начала девяностых: вышла замуж за иноземца, сделавшись фрау Карлсон. Проскучав за бюргером в Кале лет пять, она освоилась в Европе достаточно, послала своего гундосого супруга к ежевой маме и развернула свой бизнес. Потом приехала на Саратону, подсняла сей замок и пошла в гору уже круто... Причина финансового успеха предприятия проста: знание психологии. Теории и практики.

– И девочки, что идут на панель, и их клиенты – психологически один тип, – излагала как-то Людмила Кузнецова свое «кредо успеха». – И те и другие боятся любить. Заниматься сексом можно, любить – ни-ни. Чтобы не было душевных травм. Запрет на любовь у одних сформирован родителями, у других – жизненными обстоятельствами... Все страшатся привязанностей, но все хотят ласки. А что такое любовь за деньги? Всего лишь суррогат, но не любви – власти или подчинения. Это кому что больше по душе.

Как только это понимаешь, быстро начинаешь богатеть: людям нужно придумывать сказки, в которые они хотят, но боятся играть. В Принцесс и Нищих, в Королей, Завоевателей, Проституток, Уродов, Бродяг... Людям нужны жутковатые сказки, чтобы освободиться от страха смерти. Только и всего.

«Есть герой в мире сказочном, он смешной и загадочный...» – мелодия вертелась в моей голове, когда по закрученной винтом дубовой лесенке я поднимался в Людмилкины покои. Кузнецова, она же фрау Карлсон, квартировала в особняке на самом верхнем этаже. Там был и офис, и жилая квартира о семи комнат. Проформы ради Хосе связался с ней по интеркому. Меня было высочайше велено принять.

– Загорелый, тощий и одет несуразно. – Люська полулежала на тахте в каком-то изысканном домашнем одеянии, напоминая всей позой, поволокой в глубоких карих глазах и полуулыбкой знаменитую «Маху» Гойи.

– Обноситься не успел.

– Понятно. Ты что, скрываешься?

– На Саратоне можно от кого-то скрыться?

– Саратона – волшебный ларец. И донышек здесь немерено. Чайку?

– Покрепче.

– А чего-нибудь на зуб кинуть? А то и на два?

Люська позвонила в колокольчик, вошла дама, приятная во всех отношениях, Люська сказала ей несколько слов по-голландски – в языках она вообще поднаторела, и та через семь минут вернулась с подносом, уставленным напитками и закусками. Закуски были в основном рыбными деликатесами.

– Мясо чуть позже, жаркое с шафраном и пряностями в красном вине. Ты как?

– Отведаю.

– По-королевски это у тебя получилось. Ты не замечал, Дрон, что у тебя многое получается эдак по-монаршески, свысока?

– Нет.

– Понятно. Но притом ты не высокомерен. Ну ни чуточки. У меня тут разные людишки случаются. И с титулами, и с миллионными состояниями. И, поверишь ли, многие похожи на петушков-недолетков: и на цыпочки становятся, и шейки вытягивают, и хрипеть пытаются, чтобы показать только: солнце появляется по нашему велению и крику! Да – куда там! Никогда им не повелеть солнцу взойти. А ты держишься так, словно не то что солнце, вся Вселенная вращается по твоему соизволению! Даже – когда ты в этом работяжьем комби!

– Людмилка, все ты сочиняешь! Я и не думал о таком никогда.

– Вот поэтому у тебя все так и получается, что не думал. Ладно, давай к столу. А я за тобой малость поухаживаю.