Олег Приходько: Один в чужом пространстве

На улице сгущались сумерки. Осталось смотаться домой — и на вокзал.

В отличие от пушкинского героя, я пришел домой не в то время: «командирские» подвели. Оказалось, что они остановились сорок минут назад. Вместо запланированного часа на сборы у меня оставалось двадцать минут. Хозяйки дома не было. Я написал ей записку и вместе с деньгами за квартиру сунул в вазу. Потом принял холодный душ (не потому, что так делают сыщики в чейзовских романах: наша котельная не работала уже целую неделю), побрился, надел свежую рубаху и положил в карман паспорт и маленький финский футляр с зубной щеткой и бритвенным станком.

Уже у самого выхода меня настиг телефонный звонок.

— Алло, Столетник на проводе!

— Дядь Женя… — Мишкин голос звучал задумчиво-грустно.

— Что стряслось, Мишаня?

— Дядь Женя, а когда мне будет двенадцать лет, а у тебя будет много-премного денег, ты подаришь мне живую собаку, ладно?

На какое-то время я просто вырубился, вдруг осознав, что Танька была права, и подарил я ему совсем не то, в чем он нуждался. И приемчики ему скорее всего на фиг не нужны — душа у него другая, а вот душу-то племянника я не разглядел. Видимо, и такая несложная наука, как мордобой, тоже требует индивидуального подхода.

— Я подарю тебе собаку, Мишка. Большую, настоящую, добрую. Обещаю. Даже если у меня совсем-совсем не будет денег, — серьезно сказал я и быстро повесил трубку.

То, что творилось в этот будний октябрьский вечер на Киевском вокзале, раньше можно было видеть разве что в периоды отпусков и школьных каникул: в залах ожидания негде было яблоку упасть. Раздолье для карманников, майданников [5] Майданник (жарг.) — поездной, вокзальный вор. и прочей нечисти, полное отсутствие сервиса, невероятные цены на билеты не останавливали людей; навьюченные под завязку, они метались по городам и весям давно уже не единого экономического пространства с единой целью: купить там, где дешевле, и продать там, где дороже.

Вечер теплом не баловал, и на перрон я не спешил — бесцельно слонялся по вокзалу, наблюдая за пассажирами. Наблюдательность — основа моей профессии. Во всяком случае, я неустанно постигал дедуктивный метод старика Холмса еще с детства, и это частенько оправдывало себя. А уж на вокзале было о чем поразмыслить!..

Цыганки с выводками грязных детей мал мала меньше уже не просили позолотить им и без того бриллиантовые ручки, а нагло требовали денег. Пожилая дама, не рассчитывая на чью-либо помощь, смущенно рылась в сумочке, спеша рассчитаться с бесцеремонной кочевницей. Мимо прошли недавние мои коллеги, вооруженные резиновыми палками, но было непохоже, чтобы отсутствие порядка их очень беспокоило — скорее ребята устраивали какие-то дела с вездесущими кооператорами, заботясь о повышении своего прожиточного минимума.

Бросалась в глаза одинаковая для представителей всех регионов одежда: куртки, джинсы, иногда — плащи, почти никогда — костюмы. Будто огромная толпа туристов собралась в поход. Были, конечно, и прилично одетые люди, но они заметно держались особняком. У справочного киоска стоял, например, мужчина средних лет в темно-синем, ладно скроенном костюме под распахнутым кожаным пальто. Наличие костюма — единственное, пожалуй, что отличало его от неопрятно одетых сограждан. Багажа при нем не было, я подумал, что он кого-то ожидает, и не ошибся: к нему подошел человек, с серым тяжелым чемоданом средних размеров. Не приветствуя друг друга, они обменялись короткими фразами, при этом лица не отразили ничего, способного прояснить их взаимоотношения. Тем не менее я не преминул, по своему обыкновению, дать им прозвища: Хозяин и Слуга. Повинуясь едва уловимому движению подбородка Хозяина, Слуга ушел в указанном направлении. Он мог быть личным шофером, которого начальник отчитал за опоздание. Так ему и надо: терпеть не могу подносящих вещички сильным мира сего! Хозяин поднял оставленный Слугой чемодан и пошел в сторону выхода на платформы.

Довольный своими успехами в дедукции, я направился в буфет. Однако из-за столпотворения, бедности ассортимента в витрине, отличавшегося сумасшедшей дороговизной, от ужина пришлось отказаться. К тому же информатор объявил начало посадки на мой поезд, до отправления которого оставалось полчаса.