Олег Приходько: Вне закона

Президент был как настоящий. Такая же сивая шевелюра, такие же маленькие плутоватые глазки, утопающие в складках одутловатого лица, только вместо дежурной улыбки — маска страха. Хотя личный телохранитель не проявлял и тени беспокойства, Положив руки на панель перед пуленепробиваемым ветровиком, вглядывался в горизонт, где с минуты на минуту должен был показаться спасительный мост.

В сущности, ситуация не выходила за рамки штатной, трасса была проработана по всему маршруту следования. Если бы нападение произошло на другом отрезке, служба охраны действовала бы по другому варианту. Сейчас же головной машине предстояло резко затормозить перед мостом, пропустить лимузин с президентом и перекрыть въезд.

Эскорт атаковали с обеих сторон. Базукой вывели из строя два «ЗИЛа». Со скрежетом посыпались в кювет пылающие мотоциклисты.

Стрелка спидометра коснулась отметки 120.

Пули стучали по броне головной машины уже вдогонку. Шеститонка завизжала покрышками, рванулась под прямым углом и, пропустив лимузин, рванула на середину трассы, подставив борт преследователям. По ту сторону километрового моста садился транспортный «стрекозел», отверстым черным задом поворачиваясь навстречу драгоценному гостю. Едва лимузин влетел в его чрево, вертолет стал уходить резко влево и вверх, выплюнув на взлете термическую кассету, — не приведи, Господи, чтобы кому-то пришло в голову сбивать винт «стингером».

Внизу догорали машины. Мелькали проблесковые маячки и белые халаты. Фигурки становились все меньше и меньше, пока совсем не скрылись из виду, а через минуту исчезли и из памяти президента. Он оторвался от иллюминатора, водрузил привычную улыбку на прежнее место. И тут произошло неожиданное. Здоровенный охранник в маске стал спиной к кабине, вскинул короткоствольный «АК» и всадил одиночный заряд промеж генеральских бровей. Телохранитель дернулся и застыл.

Измена в штатные ситуации не вписывалась, вертолет исчезал в неизвестном направлении…

В дверь постучали, вошел посетитель, и телевизор пришлось выключить.

— Это я, — сипло сообщил красноносый мужик лет пятидесяти. Рожа его была заметно помята.

— Оплатили?

— Закрыто уже. Я вам так отдам, а?

Хозяин кабинета крупными глотками осушил стакан воды, не отрывая взгляда от засиженной голубями крыши противоположного дома.

— Ладно, я выпишу квитанцию.

Окошко выходило на замкнутый двор, посреди которого громоздилось презатейливое сооружение из ржавых мусорных контейнеров.

Мужик помялся у двери, звякнул торбой с пустыми бутылками и, расстегнув драповое пальто, должно быть, помнившее первомайские демонстрации хрущевских времен, принялся шарить по карманам. На стол легло несколько десятков смятых купюр, зазвенели тяжелые монеты.

«Тоже мне, охранники, — думал юрисконсульт, глядя на разборку котов с голубем на помойке. — Карате, фуэте. А президента просрали».

Голубь взмыл, разбрасывая перья. Коты сцепились друг с другом.

«Как в кино», — усмехнулся юрисконсульт, поневоле сравнивая то, что увидел по телевизору, со сценкой на дворе.

Сифонило из всех щелей. Заклеить окошко было некому, спасали войлочные опорки и душегрейка.

— Садитесь, чего стоять. В чем вопрос?

Мужик крякнул, сдернул ленинскую кепку с лысеющей немытой головы и примостился на стуле.

— Того… братана у меня, стало быть, засудили, — вздохнул он. — По сто шестой.

— Кого убил? — зевнул чиновник, доставая из ржавого, незакрывающегося сейфа бланк квитанции.

— Бабу свою, — тяжко вздохнул посетитель и поспешил заверить: — по нечаянности!.. Теперь вот два года исправработ припаяли.

— Присудили.

— Чего?

— Паяют в мастерской.

— А, ну да, да. А ребятишки что же? Ребятишек-то куда? Несовершенные еще, с голоду помрут. Я ведь их на пенсию не…

— Фамилия как?

— Чье? Мое?

— Не мое, а моя. Твоя то есть.

— Батурин. Джек Иванович. По паспорту. Кореша… нет, товарищи Димой зовут.

— Адрес?

— Тутошний. Вот в этом доме живу, в том подъезде, на четвертом. Квартира двадцать восемь.

— Батурин Джек Иванович. Получено девять тысяч двести рублей… И что же вы хотите узнать?

— Ну… может, отписать куда? Чтоб ребятишек-то… условно или как…

Юрисконсульт пересчитал деньги, положил в коробку.

«Срань господня, — подумал. — Снимали бы лучше про этого мужика. Эка невидаль — президент. Ну и пусть себе летит на своем большом вертолете к …»