Все же остальное время я выполнял мелкие поручения: договаривался с подрядчиками о ремонте офиса, возил всевозможные бланки, ведомости, уставы в типографии, ЖЭКи, Моссовет, РСУ, что, к слову сказать, мне вовсе не претило. Да, наш Квадрат не больно-то смахивает на гарднеровского Пэрри Мэйсона, а Анджела — на Деллу Стрит. И контора на месте Измайловской парикмахерской наверняка отличается от солидного агентства Пола Дрейка. Но даже когда значительная часть наших гонораров оседает на ее счету в банке, мы не огорчаемся: иметь работу и при этом быть самому себе хозяином — это кое-что значит! Петр Иванович Швец («И швец, и жнец, и на дуде игрец» — это про него) — белая кость, следователь-ас, любое дело раскрутит, в Прокуратуре Союза был на хорошем счету — и тот под нашу крышу попросился: надоело «на дядю» работать. Правда, в ЖЭКи и исполкомы Квадрат его не посылал, но Швец и сам от черной работы не увиливал, понимая, что все хлебаем из одного котла.
Четверть четвертого. Если мои «командирские» не барахлят — до поезда вагон времени, и я вполне успеваю поздравить племянника.
Распечатав «Кэмел», я блаженно затянулся дорогим дымом. Распечатанная пачка считалась началом работы. Так как я вообще не курил, а сигареты появлялись у меня лишь перед заданием, я научился укладываться в 20 штук. Если же на время выполнения уходило 3 штуки, это отнюдь не означало, что я затягивал работу: просто в таком случае остатки сигарет перепадали моей соседке по квартире Нике, студентке ГИТИСа… А еще я придумал, как извлекать из этого удовольствия профессиональную пользу: сигареты для меня были сродни узелкам на платочке, я легко запоминал, когда, где и при каких обстоятельствах выкуривал каждую, и в случае необходимости, как по вешкам, легко восстанавливал по ним прошедшие события.
По пути подвернулись «Спорттовары». Недолго покрутившись у сплошь арендованных кооператорами прилавков, я покинул магазин с парой тренировочных боксерских перчаток в коробке из-под обуви.
Сестра с племянником жили в Медведково. Туда пилить полтора часа. Можно, конечно, шикануть и взять такси, но мне не к спеху, к тому же чертовски не хочется начинать заклеенную «тонну».
«Не зря тебя Стольником прозвали», — всплыло вдруг Квадратово.
Да, уважаемый Гэ, не зря! Иначе я не проживу в городе, улицы которого превращены в торговые ряды; в стране, где продается и покупается все — от людей до танков, и при этом, судя по витринам, ничего не производится. Где у каждого в глазах по доллару, на каждом — импортные шмотки. Не проживу, не продавая себя как можно дороже, потому что я — сын распроданного Отечества, и не моя вина в том, что я родился в шестьдесят третьем и не умер в восемьдесят шестом.
Дверь мне отворил Мишка. Секунда — и он повис на моей шее.
— Ма-ама! Дядь Женя прише-ол!! — заорал мне в ухо.
В однокомнатной квартире вкусно пахло бисквитом; из кухни веяло теплом от включенной духовки — совсем как при маме, когда мы жили здесь втроем.
— К кому это сегодня ангел прилетел? — спросил я племянника, придав голосу максимум загадочности.
— Какой ангел? Который Карлсон, да?
Вытирая полотенцем руки, из кухни вышла Танька.
— Сегодня у него день рождения, — сообщила нравоучительно, — а «ангел» — это совсем другое… Разбогател? — забрала, у меня букет.
Пройдя в комнату, я водрузил Мишку на плечи.
— Поздравляю, поздравляю, счастья, радости желаю! — Подпрыгивая к потолку в такт дурацкому двустишию, приседал каждый раз — так, чтобы расстояние от пола до потолка казалось Мишке как можно большим, и у него возникло ощущение полета. В его смехе звучали нотки испуга и радости. Стряхнув племянника вверх тормашками на диван, я вручил коробку: — На!
Он тут же впился зубами в узел бечевки. Воспользовавшись паузой, я жестом фокусника извлек из кармана долг и переложил в Танькин фартук.
— Мерси, — чмокнул ее в щеку. — В одиннадцатый раз поздравляю с днем рождения моего племянника.
— Спасибо. Мой руки, я на стол подаю.
— Ух ты-ы-ы-ы!.. — потрясенный Мишка держал новенькие перчатки, как арбузы, еще не в состоянии сообразить, что с ними делать дальше. — Спасибо, дядь Женя!
— Носи на здоровье, — я натянул перчатку на худенькую Мишкину руку и начал усердно затягивать шнуровку.
— Твой дядя в своем репертуаре, — вздохнула Танька. — Нет бы хорошую книжку племяннику подарил или машинку!
В поисках скатерти она перебирала стопку белья в комоде, а ворчала так, для порядка. Мишке я не то чтобы за отца, но, по крайней мере, за единственного в доме мужчину. Сестра оберегает чадо от всех и вся: водит в школу за сто метров от дома, а когда он играет во дворе со сверстниками, не отходит от окна. Я же придерживаюсь другого мнения о воспитании, но у этого мнения есть существенный недостаток: оно не подкреплено личным опытом.
Читать дальше