Сергей Зверев - Перо и волына

Держи себя в руках, Жиган! Жизнь еще не закончена! Пусть все придется начать сначала… В тридцать пять лет еще не поздно… никогда не поздно… А похоронить себя всегда успеешь, тем более что желающих помочь тебе в этом немало. Некоторым пришлось даже лично отказать в этом удовольствии. Черта с два, не дождетесь! Я еще жив, хоть и остался один! Не в первый раз! Я был один и там, за решкой, но не сдался! Не сдамся и теперь! Каждый, кто поднял на меня и близких мне людей руку, будет найден и наказан! Пришло время платить по счетам. А их, этих счетов, собралось немало, начиная от уничтоженного «Кадиллака» и заканчивая кровью друзей и соратников. И пусть притаившиеся враги следят из тьмы, словно шакалы. Да, я снова один или почти один. Но я найду и подлых убийц, и тех, кто их нанимал! Я отомщу, отомщу беспощадно! Никому не уйти от справедливого возмездия! Клянусь собственной кровью!

Он не мог поступить иначе… Убили Сашу Ипатова, сожгли машину, которая не раз его выручала… Значит, эти хищники вышли на охоту еще днем… И первой их жертвой должен был стать он сам…

А может быть, он ошибается и за рулем автомобиля был кто-то другой? Может быть, машину угнали, а Ипатов остался жив?

Но ведь кто-то стрелял по автомобилю, и вряд ли это произошло случайно… Нет, уж слишком много в последнее время случайностей вокруг него. Разве можно назвать случайностью смерть, а вернее, тщательно спланированное и хладнокровно исполненное убийство старинного друга Артура?! Разве можно считать случайностью взрыв машины и гибель в ней финансового гения Бори Туза?! Разве можно не поставить в этот ряд бесследное исчезновение Венедиктова с более чем кругленькой суммой в валюте?! Кто стоит за всем этим? Турченко и компания, азеры из группировки Айваза либо некая иная, неведомая сила?

На пути к избирательному участку Константин пару раз останавливался передохнуть – побаливала рана в боку. Спасибо Татьяне – если бы не она, еще неизвестно, как все бы сложилось. Татьяна, можно сказать, подручными средствами, в домашних условиях прооперировала Константина, ликвидировав гноящийся очаг заражения.

После этого на теле Панфилова добавился еще один шрам. Но их было так много, что можно сбиться со счета. Константин отнесся к этому по-философски – одним больше, одним меньше – какая разница? Главное – жив…

К нему подходили какие-то люди, благодарили за помощь – перед выборами Панфилов на свои средства купил и разослал по квартирам малообеспеченных горожан, в основном пенсионеров, продовольственные наборы. Подконтрольная городским властям пресса тут же обвинила Константина в подкупе избирателей. Но эти обвинения Панфилова не волновали, он хорошо знал, что люди верят реальным делам, а не жалкой стряпне в прессе, которую в свое время Бисмарк метко назвал «рептильной».

Кстати, действующий глава городской администрации Кинелев так и не смог выполнить одного из главных пунктов своего предвыборного плана – выплатить бюджетникам и пенсионерам задержанных зарплат и пенсий. Областные власти почему-то замешкались с переводом очередного трансферта. Впрочем, сам Кинелев подозревал, и не без оснований, что это было сделано намеренно – перед выборами у его покровителей наверху не было никакой уверенности в том, что нынешний городской голова сохранит свое кресло. По всем опросам лидировал основной соперник Кинелева бизнесмен Панфилов. К тому же в Запрудном резко обострилась криминогенная обстановка, и выборы вообще могли сорваться. Зачем же выбрасывать деньги в пустоту?

Поднимаясь на второй этаж здания школы, Панфилов почувствовал приступ тошноты. Лицо его сильно побледнело, на лбу выступила испарина. Рана снова напомнила о себе сильной резью в боку.

Однако, замечая на себе пристальные взгляды окружающих, Панфилов все-таки нашел силы справиться со слабостью. Превозмогая боль, он прошел в актовый зал, где сидели члены избирательной комиссии и в фанерных кабинках были установлены урны для тайного голосования.

– Добрый день, – поздоровался Константин с миловидной молодой женщиной, сидевшей за столом, покрытым красным сукном, и протянул ей свой паспорт.

– Что с вами? – спросила она, глядя на его бледное лицо и машинально раскрывая паспорт. – Вам плохо?

– Волнуюсь, – сквозь силу улыбнулся он. – Первый раз в жизни буду голосовать за самого себя.

– То есть? – не поняла женщина, но, взглянув на первую страницу красной книжечки, улыбнулась в ответ. – Простите, я вас сразу не узнала, Константин Петрович.