Иван Сербин - Передряга

— Ну, оклемался наконец? Бери „пушку“, пошли.

Я поднял пистолет. Надо идти. Туда, в дом. Там Ирина.

Сергей Борисович быстро зашагал по дорожке. Он не бежал, а шёл, поглядывая на окна, держа „Калашников“ на изготовку. В окне второго этажа мелькнула тень. Мафиозо мгновенно нажал на курок. Очередь — посыпались выбитые стекла.

— Живее, живее, — приговаривал Сергей Борисович. — Сейчас эти твари оклемаются, и тогда начнется потеха…

Я вдруг подумал, что, говоря „твари“, он имеет в виду своих вчерашних подручных. Так ведь может быть и со мной. Сейчас я для мафиозо „свой“, а завтра тоже перейду в разряд „тварей“.

— Только в дверь не лезь, — предупредил он меня. — Пристрелят. Ты, я смотрю, в нашем деле вообще „лох“.

— Тебе виднее.

Мы встали по обе стороны двери.

— Постреливай, но только не высовывайся. Пали из-за стены куда попало, понял?

Я закивал. „Слава Богу! — подумалось мне. — Если в кого-нибудь и попаду, то не увижу этого“. Сергей Борисович коротко ткнул ногой в створку, и она распахнулась настежь. И тотчас из дома ударили очереди. Более сухие и четкие, чем у „Калашникова“. Захлопали пистолетные выстрелы. Мафиозо кивнул мне: „Давай“, скатился с крыльца и нырнул за угол. Я выставил руку с пистолетом и принялся лихорадочно дергать курок. Пистолет стрелял гораздо тише, чем автомат, но мне и этого хватило. В комнате что-то зазвенело, посыпалось с грохотом. И тотчас снова открыли огонь охранники. Я зажмурился и отпрянул за стену. Пули взвизгивали совсем радом, ударяли в косяк, отбивая щепу. Мраморная пыль лезла в глаза, мешала дышать. Я закашлялся и сквозь кашель услышал, как внушительно и мощно зарокотал „Калашников“. Из дома донеслись крики, Сергей Борисович появился на крыльце, кивнул:

— Пошли, я все уладил, — и добавил практически без перехода: — Говорят тебе, не дёргай курок. Нажимай на него плавно и аккуратно. Тогда пуля ляжет именно туда, куда ты целишься.

Мы вошли на первый этаж. Я опасливо озирался. Больше всего меня тревожило отсутствие реального опыта огневых контактов. Я не умею определять, где прячется враг, откуда он появится, как поступит в следующую секунду. Мафиозо делал это безошибочно. У него было звериное чутье на опасность.

Комната оказалась практически полностью разгромлена. Стены изрешечены пулями, на полу отбитые куски лепнины, осколки люстры и бра, обломки мебели. На уцелевшем столике разбитая ваза и несколько гвоздик, лежащих в луже воды. Капли быстро, с глухим стуком, падали на ковер. У окна двое. Один мёртв, пуля попала ему в голову. Второй шевелится и едва слышно стонет. Сергей Борисович, почти не глядя, подошел к раненому, приставил ствол автомата к его голове и нажал на курок. Я отвернулся. Хлопнул одиночный выстрел.

— Пошли дальше, — раздался над самым моим ухом голос мафиозо. — Здесь никого нет.

Стараясь не смотреть в сторону окна, я быстро прошел вперед, обогнул перевернутый, распоротый автоматной очередью диванчик, из которого торчали пружины, и увидел еще четверых мертвых охранников. Они прятались за диваном, который для „Калашникова“ не являлся серьезной преградой. Деревянное основание напоминало дуршлаг. С той лишь разницей, что здесь дыры были рваными и из них торчали измочаленные щепки. Ковер залит кровью. Среди охранников я увидел паренька лет двадцати — двадцати двух. Сергей Борисович спокойно переступил через них и зашагал дальше. Я плелся за ним, прекрасно понимая, что героя из меня не вышло. Буркнул на ходу:

— Не пойму, зачем тебе понадобился я? Мне кажется, что ты бы мог скрутить Борю и в одиночку.

— Если бы он был нужен мне мертвым, я бы справился без тебя, — не оборачиваясь, ответил Сергей Борисович, пинком открывая очередную дверь и выпуская очередь веером. — Но проблема в том, что он нужен мне живым и только живым.

Следующая дверь. И снова очередь от пояса. Пули вышибли стёкла, разорвали занавески, изрешетили мебель. Третья комната. Мафиозо вдруг остановился, прислушался. Отступил на шаг и открыл ураганный огонь прямо по двери, Я невольно присел на корточки и отвернулся. Пороховой дым стелился по коридору слоями. Во все стороны летели осколки дерева. За несколько секунд створка превратилась в решето. Кусок ее, источенный пулями словно термитами, повис, покачиваясь на петлях. На секунду мне показалось, что я слышу вопли, но они быстро стихли. Закончив стрелять, мафиозо вновь сменил обойму и, даже не заглядывая в изувеченную нулями комнатушку, мотнул головой.