Иван Сербин: Чертова дюжина

Его никто не ждал. Они рассчитывали, что к его возвращению их уже здесь не будет. Поэтому, когда он открыл дверь и вошел в квартиру, возникла неловкая пауза. Полноватый, роскошно одетый хлыщ растерянно переводил взгляд с него на Светлану и обратно.

Котов сунул руки в карманы плаща и пошел через комнату, оставляя на ковре мокрые следы. Остановился у дверей спальни, увидел платяной шкаф с распахнутыми настежь дверцами. В трехстворчатом дубовом «желудке» болтались два его костюма. Все. Больше не было ничего. Котов подошел к столу, сел. Достал сигареты, но закуривать не стал. Просто положил пачку на стол. Светлана и ее кавалер насторожено поглядывали на него. Наверное, ждали, когда он забьется в истерике, рухнет на пол и начнет бить по ковру ногами, заливаясь слезами. Хотя, пожалуй, нет. Если бы Светлана думала, что он может так поступить, — ушла бы давно. Ждали эти двое совсем другой реакции. Какой? А черт его знает, чего можно ждать от майора ФСБ.

Котов положил ногу на ногу, покачал мыском туфли.

— Все собрала? — спросил он буднично. — Ничего не забыла?

— Ты… — Светлана зло потрясла пальцем. — Только попробуй. Только попробуй тронуть его!

— Кого? — поинтересовался Котов спокойно. — Этого, что ли? — и кивнул в сторону напряженного кавалера. — На фиг он мне сдался?

— Ты знаешь, кто его отец? — Светлана все еще полагала, что вот сейчас он, Котов, в благородном порыве кинется бить лицо этому хлюсту. — Ты знаешь? Да он тебя в порошок сотрет!

Вопреки ожиданиям Котова, тот смутился. Лицо хлюста пошло красными пятнами.

— Зонтик не забудь, — напомнил Котов. — Дождь на улице сильный.

— У меня машина… — пробормотал хлюст.

— С тобой никто не разговаривает, — равнодушно заметил Котов.

— Ты, — прошипела Светлана. — Хватит! Тоже мне, пуп земли выискался. Строит тут из себя папу римского! А сам-то… Ты — никто и звать никак! Ладно бы еще хоть до генерала или, на худой конец, до полковника дорос! А то жалкий майоришко!

— Во-первых, у меня есть имя и фамилия, — спокойно возразил Котов. — Во-вторых, не майоришко, а майор. И в-третьих, не жалкий, а майор ФСБ. И если бы я захотел, твоего кавалера никакой папа не спас бы. Посадил бы еще полгода назад. Думаешь, не за что? Ошибаешься. Твой новый приятель долго на свободе не загуляется. Как и вся эта шантрапа из гвардии «молодых да шустрых». — Он мельком взглянул на Светланиного кавалера. — Скоро, скоро. Возьмемся мы за вас. Всерьез возьмемся. Мало никому не покажется.

— Так ты что — знал? Ты все полгода знал?

Если бы кто-нибудь надумал ставить гоглевского «Ревизора», немую сцену следовало бы «снимать» со Светланы. Глаза у нее стали размером с чайные блюдца.

— Я, Свет, все-таки в ФСБ работаю, — напомнил Котов. — И мы свой хлеб не зря едим, что бы там ни говорили.

— Знал и молчал? — В голосе жены прозвучал ужас, как будто вместо Котова перед ней в кресле сидела священная корова.

— Да, понимаешь, подумал — ты от безделья маешься. Попрыгаешь, попрыгаешь, пока не надоест, да и успокоишься, — Котов вздохнул. — Я сутками на службе пропадаю, ты одна. Крутишься в богемной среде, а там публика известно какая. Всякое может случиться. Сглупил я, конечно. Надо было выдрать тебя разок как следует, — он серьезно посмотрел на жену. — Не дури, Светка. Оставайся. Это же блажь. Через неделю самой стыдно станет. Посмотри на него внимательно, — Котов ткнул пальцем в сторону хлыща. — Это же гнус. Накипь. Они тянут кровь из других.