Иван Сербин: Чужие

– Датч! Дааааатч! – глухой коридор поглотил крик, словно его и не было. Ни эха, ни звука в ответ.

Он замер. Полчаса назад его напарник ушел проверить дорогу, выяснить, нет ли впереди ИХ. Теперь скорее всего Датч мертв. В лучшем случае, он успел пустить себе пулю в лоб, в худшем…

В худшем один из паразитов прилепился ему на лицо и откладывает эмбрион. Делает свое страшное дело.

Что там за шорох впереди? Человек прижался к стене, судорожно стискивая в потной руке пистолет.

Господи, разве эта игрушка может защитить от НИХ? ОНИ сильнее. ИХ больше. Где-то впереди новая

жертва – Датч. Мужчина пристально всматривался в зловещий сумрак коридора. Там, в глубине станции

притаилось ЗЛО. Если бы не этот идиотский приказ, все были бы живы. Он ведь говорил, он ведь с самого начала говорил всем, что нельзя идти на этот корабль. Он чувствовал. А теперь… теперь…

Кто еще жив? Вернее, жив ли еще кто-нибудь? Вряд ли. Шорох! Опять шорох впереди!!! ОНИ? Нет.

Тишина.

– ДАААААААТЧ!!! – нет ответа.

Человек осторожно отлепился от стены и сделал шаг.

Наша беда в том, что мы недооценили ИХ. Нам кажется, если что-то выглядит не так, как мы, значит,

оно заведомо глупее. Фатальное заблуждение. Оно стоило жизни более чем полутора сотням колонистов.

Мы решили, что ОНИ глупее НАС. ОШИБКА. Хищные твари, проклятием обрушившиеся на наши голо-

вы. И все этот сволочной приказ. Если бы не приказ…

Мужчина тихо, стараясь не производить ни малейшего шороха, двигался по коридору.

Злобные ублюдки. У НИХ потрясающая способность к мимикрии. ОНИ могут прятаться в самых заметных углах, сливаясь с обстановкой. ИХ безумно сложно обнаружить. Скорее всего Датч так и попался.

Человек поднял пистолет вверх.

Ему нужно выжить. Обязательно. Через три месяца поднимут тревогу. А еще через месяц здесь будет спасательная партия. Новые люди. Новая пища для НИХ. А за ними прилетят следующие. Он не может этого допустить. Ему нужно спастись. И, по возможности, выяснить, жив ли кто-нибудь еще. Надо добраться до лаборатории. Она герметична. Эти твари не смогут проникнуть туда.

Он свернул за угол. Пристально огляделся. Никого. Ни шороха, ни движения. Хотя, отсутствие движения еще не означает, что здесь пусто. В таких сумерках эти твари могут спрятаться так же легко, как десятицентовик в его кармане. Надо быть очень осторожным. Взгляд через плечо… Тишина… Теперь вперед. На противоположной стене красовалась большая надпись: «Третий уровень». До лаборатории меньше трехсот шагов.

Он вырос здесь. За двадцать лет этот комплекс стал ему родным домом.

Человек знал станцию так же хорошо, как пальцы на своей руке.

Осторожно. Не шуми. Иначе эти твари могут услышать тебя. И ТОГДА…

Он медленно двинулся дальше, стараясь ставить бутсы на полную подошву, следя за тем, чтобы не зацепить какой-нибудь обломок. Это было сложно. Пол буквально на дюйм завален разным хламом.

Господи, что здесь творилось, когда люди, наконец, поняли, что эти твари из себя представляют.

Он зло усмехнулся.

Любопытство. Извечный людской порок – любопытство. В том-то и дело, что мы способны учиться только на своих ошибках .

Под ногами громко хрустнул осколок плексигласового стаканчика. Человек замер, стоя на одной ноге и подняв другую вверх.

Услышали? Шорох? Шорох за спиной!!! Лицо колониста перекосилось от страха. Он резко обернулся, поднимая пистолет. И увидел… С потолка, извиваясь, спускалось ЭТО. ОНО было похоже на человека. Тело, две задние лапы, две передние. Только вместо головы красовалась длинная змеиная шея, заканчивающаяся зубастой пастью. И хвост. Огромный трехметровый хвост. ОНО было зеленого цвета и почти четырехметрового роста.

Человек заорал.

Его обнаружили! Скрываться больше не имело смысла. Если эти твари заметили тебя – все. Конец. ОНИ будут преследовать жертву, пока не настигнут ее. И тогда – смерть.

Он выстрелил. Пуля пробила тело насквозь, вырвав здоровый клок темно-зеленой плоти. Из зияющей раны брызнула жидкость. Ядовито-желтая струя попала на пол и зашипела, пузырясь, превращая металл в вонючую жижу. Тварь вытянула шею и пронзительно завизжала, обнажив два ряда острых, отливающих стальным блеском зубов. Человек нажал на курок еще раз. Еще. Еще. До тех пор, пока не опустела обойма. Лапы твари подломились, и она рухнула на пол. Хвост ее свернулся кольцом и замер.