Иван Сербин - Черная акула

Неоновый вечер наступал по мере того, как загорались один за другим фонари. Сперва они начинали тлеть медленно и тускло темно-желтым, затем постепенно становились желто-белыми и только потом ярко-голубыми, цвета грозовых молний. В их бледно-болезненном свете город принимал иные очертания, делался нарядным и довольно чистым. У стыдливых фонарей не хватало мужества выдернуть из мутно-пьяного вечера всю ту грязь, что ясно видна в свете безжалостного дня. Темно-зеленый «уазик»-пикап продирался сквозь вечер с упорством фанатика, идущего на эшафот. Он петлял по улицам, но его маршрут не наводил на мысль о преследовании. Скорее водитель просто пытался убить время. Однако если бы кто-нибудь проследил за движением машины, то без труда понял бы — она едет по спирали. Кружит вокруг какой-то точки, будто примериваясь для броска. Двое сидящих в кабине людей почти не разговаривали. Водитель — мощный, широкоплечий парень лет тридцати с короткой армейской стрижкой — нет-нет да и поглядывал в зеркальце заднего вида. Пассажир — коренастый крепкий мужчина с аккуратными ухоженными усиками и колючими карими глазами — сидел расслабленно, привалившись к дверце. На коленях у него лежал армейский плащ, под которым скрывался короткий тяжелый «кипарис», удлиненный глушителем. Шофер, как и пассажир, был одет в военную форму. У первого на погонах красовались две маленькие звездочки, у второго — четыре‹Соответственно лейтенант и капитан.›. Наконец лейтенант посмотрел в окно.

— Похоже, здесь, товарищ капитан. Вон дом номер четыре. И памятник…

— Вижу, — ответил капитан. Голос у него оказался скрипучим, неприятно резким. — Сделай-ка еще один круг.

— «Хвоста» нет. Я следил. Лейтенант никогда не позволил бы себе возразить сидящему рядом с ним человеку, но сейчас момент был слишком серьезным, и водитель осмелился, впрочем, тут же пожалев об этом.

— Делай, что тебе говорят! — приказал капитан. — Вперед! Он даже не повысил голоса, но что-то в нем изменилось настолько, что скрипучий с легким присвистом шепот прозвучал резче, чем крик, подхлестнув лейтенанта словно удар бича. Шофер нажал на газ, и «уазик» увеличил скорость.

— Не гони так, дуболом, — вновь недовольно буркнул капитан. — Учишь вас, учишь, нет, все как дети. В войнушку, что ли, играешь? «„Хвоста“ нет», — передразнил он. Лейтенант промолчал. Машина миновала два квартала и свернула налево. Манящее неоновое зарево осталось позади. На горизонте, невероятно близком из-за липнувших к стеклам сумерек, стоял мрачный безмолвный лес, над которым горела одна-единственная звезда. На пути «уазику» не попалось ни одной встречной машины. Несмотря на короткий день, а может быть, как раз благодаря этому. Новый год.

— Поворачивай, — скомандовал вдруг капитан.

— Но нам еще квартал…

— Поворачивай, говорят тебе!!! Машина, взвизгнув колодками, начала поворачивать. Капитан поднял к губам передатчик, который держал под кителем.

— Приготовились! — проскрипел он в микрофон. — Отсчет: пять! четыре! Теперь пикап летел пулей. Проскочив первый перекресток на красный, «уазик» нырнул в полутьму узкого переулка. Впереди маячило ярко-желтое «окно» — зажатый меж стенами домов кусок залитого светом проспекта.

— Три! Живее! Живее!!! «Уазик» еще больше увеличил скорость, пробуксовывая колесами на ледяных, вмерзших в асфальт проплешинах.

— Два!!! Живее!!! Машина вонзилась в сияющий пятачок проспекта, вылетела на середину дороги, разворачиваясь вокруг оси, давя колесами разделительную полосу.

— Один!!! Пошли!!! Задние дверцы пикапа дружно распахнулись. Водитель одинокого «Москвича», послушно замершего на светофоре в сотне метров от «уазика», презрительно пробормотал: «Вот козел…», а секундой позже раскрыл от удивления рот. Он увидел мелькающие в кузове пикапа черные фигуры, поднимающие что-то на руки и выбрасывающие это на дорогу. «Уазик» моментально выровнялся и рванул вперед. Через секунду он уже исчез, точно дурной сон, а водитель «Москвича» продолжал смотреть на странное нечто, лежащее прямо посреди шоссе. Это было бесформенным, похожим на куль с сеном. Черным, отчего-то леденящим кровь. Красный глазок светофора сменился зеленым. «Москвич» медленно тронулся с места, прополз сотню метров и остановился вновь.