Джек Хиггинс - Последнее место, которое создал Бог

Я спрыгнул на землю и пожал руку, которую дружески протянул мне комманданте.

— Что случилось? У меня не тот ранг, чтобы встречать с почетным караулом.

За черными очками мне не удалось разглядеть выражение его глаз.

— Есть небольшое дельце. Я не задержу вас надолго, мой друг. Скажите, вам известно, что у сеньора Фигуередо на его рабочем месте есть сейф?

Я сразу почувствовал подвох и сказал:

— Это известно каждому в Ландро. Он у него под стойкой бара.

— А ключ? Похоже, что сеньор Фигуередо, к сожалению, часто бывает очень рассеян.

— И это тоже известно всем в Ландро. Он вешает его за баром. Но в чем же все-таки дело?

— Полчаса назад я получил радиограмму от сеньора Фигуередо, в которой сообщается, что утром, когда он открыл сейф, чтобы проверить его содержимое после своего отсутствия, то обнаружил, что оттуда исчезла партия необработанных алмазов.

Я глубоко вздохнул.

— Но позвольте. Их мог взять любой из по меньшей мере пятидесяти человек. Почему подозрение падает на меня?

Вместо ответа он коротко кивнул, трое полисменов окружили меня, а четвертый залез в кабину наблюдателя и вытащил оттуда почтовый мешок и мою сумку. Комманданте сразу же их начал обыскивать. Полисмен, что сидел в кабине, что-то коротко сказал по-португальски, чего я не смог разобрать, и подал ему небольшой холщовый мешочек.

— Это ваш, сеньор? — вежливо осведомился комманданте.

— Никогда в жизни его не видел.

Он открыл мешочек, заглянул внутрь, а потом высыпал на ладонь левой руки струйку необработанных алмазов.

Все, что произошло потом, было неизбежно, но я вовсе не хотел сдаваться без борьбы. Комманданте не стал лично допрашивать меня. Я рассказал свою историю с начала до конца на Удивление вежливому молодому лейтенанту, который просто записал ее, не сделав никаких комментариев.

Потом меня препроводили вниз, в камеру. Она могла бы служить примером, иллюстрировавшим отчет о положении заключенных во внутренних районах самых неразвитых южноамериканских республик. В камере, рассчитанной на двадцать человек, оказалось сорок. Одно ведро, чтобы мочиться, и другое для отправления более существенных надобностей. И такая вонь, что трудно представить.

Большинство арестантов — слишком бедные люди, чтобы откупиться от такой доли. В основном индейцы, из тех, кто пришел в город, чтобы узнать большой секрет белых людей, а познакомились только с нищетой и деградацией.

Я прошел к окну, и многие из них покорно, по привычке, уступали мне дорогу. На скамье у стены сидел громадный негр в изодранном льняном костюме и соломенном сомбреро. Он показался мне влиятельным здесь лицом, и в самом деле, когда он пролаял какое-то приказание, двое индейцев, занимавшие место рядом с ним, немедленно убрались со скамьи.

Он дружелюбно улыбнулся мне:

— У вас не найдется сигаретки для меня, сеньор?

У меня как раз случайно оказалась в кармане пачка, и он с жадностью схватил ее. Я инстинктивно почувствовал, что сделал правильный жест.

Он спросил:

— За что они засадили тебя сюда, друг?

— Недоразумение, только и всего, — ответил я. — Меня отпустят еще до вечера.

— На все воля Божья, сеньор.

— А ты?

— Я убил человека. Они называют такое преступление непредумышленным убийством, потому что здесь замешана моя жена, вы понимаете? Это случилось шесть месяцев назад. Вчера суд вынес приговор. Три года каторжных работ.

— Могло быть и хуже. Все же лучше, чем виселица.

— В конце концов одно и то же, сеньор, — произнес он с каким-то безразличием. — Они пошлют меня в Мачадос.

Я не нашелся, что ответить, потому что одно только название могло испугать до смерти любого. Концлагерь в самом центре болот на берегу Негро в двух или трех сотнях миль отсюда. Оттуда возвращаются не многие.

— Мне очень жаль, — посочувствовал я.

Он печально улыбнулся, надвинул шляпу на глаза и откинулся к стене.

Я подошел к окну, откуда открывался вид на площадь перед зданием, на уровне земли. Только пара извозчиков ожидала седоков, клюя носом на жарком солнце. Все вокруг дышало спокойствием. Случившееся казалось мне кошмарным сном, пока я не увидел, что перед зданием притормозил старенький автомобиль с аэродрома и из него вышел Хэннах.

Они пришли за мной через два часа, отвели наверх и оставили перед офисом комманданте под охраной двух полицейских. Немного погодя дверь открылась, и появились Хэннах и комманданте. Они обменялись дружескими рукопожатиями.