Джек Хиггинс - Последнее место, которое создал Бог

— Вас он прислал?

— Если вы сделаете то, что обещали, ему конец.

— Именно этого он и заслуживает.

Она внезапно вспыхнула гневом:

— Да кто вы такой, черт возьми, вы что, считаете себя Богом всемогущим? Вы что, никогда в жизни не делали ошибок? Он был в отчаянии. И сожалеет о том, что сделал.

— Вы пришли меня уговаривать? Не уговорили, а что теперь собираетесь делать? Снова затащить меня в кровать?

Она повернулась и вышла. А я сидел, смотрел в темноту и слушал шум дождя, пока из тьмы не появился Менни.

— И вы тоже? — криво усмехнулся я. — Собираетесь рассказать мне древнюю хасидскую притчу о каком-нибудь святом старом ребе, который подставляет другую щеку и с благодарностью улыбается, когда ему плюют в рожу?

Я не знал, пришел ли он с намерением уговорить меня подумать еще раз. Если так, то слова, которые я только что произнес, заставят его подумать дважды. Но он просто пожал плечами:

— Мне кажется, вы не правы, Нейл, слишком уж вы упиваетесь своими обидами.

Он повернулся и пошел вслед за Джоанной Мартин.

Но все это не заставило меня изменить решение, я ничего не хотел слышать. Я просто был вне себя, и теперь ничто на земле не смогло бы меня остановить. Надо положить всему конец.

Я переоделся в сухую одежду, забрался в свою подвесную койку, натянул на плечи одеяло и почти немедленно заснул.

Я не знал, когда кончился дождь, но, проснувшись около восьми, увидел прекрасное утро и понял, что проспал добрых двенадцать часов. Во всем теле разливалась боль, ноги свело — обычные недомогания всех пилотов. Взявшись руками за ноги, я сел. Лицо тоже саднило. Я посмотрел в зеркало, которое Менни укрепил на стойке, поддерживавшей крышу, и увидел там распухшие щеки, потерявшие свой естественный цвет от кровоподтеков.

Позади меня послышался шорох. Менни, с лицом, перемазанным маслом, в плаще, вытирал руки ветошью. "Бристоль" стоял на взлетной полосе.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он.

— Ужасно. У нас есть кофе?

— Готовый, на печке. Надо только подогреть.

Я разжег печку.

— А вы чем заняты?

— Своей работой, — холодно ответил он. — У вас же почтовый рейс утром, не так ли?

— Правильно, — не спеша ответил я.

Он кивнул в сторону "Бристоля":

— Вон он стоит. Готов и ждет вас.

И он отошел. А я налил себе кружку кофе и начал готовиться к отлету. Я только закончил укладывать свою сумку, как появился Хэннах в кожаных сапогах, бриджах и в старой рубашке цвета хаки, с неизменным белым шарфом, повязанным вокруг шеи. В левой руке он нес мешок с почтой.

Выглядел Сэм ужасно, все лицо в синяках, нос явно потерял свои обычные очертания, и в глазах — никаких чувств.

Он спокойно спросил:

— Ты все еще настаиваешь на своем?

— А как вы думали?

— О'кей. Делай, как знаешь, — холодно кивнул он.

И прошел к "Бристолю", поднялся туда и сунул мешок в кабину наблюдателя. Я медленно шел за ним, держа сумку в одной руке, а другой застегивая "молнию" на летной куртке.

Менни остался в ангаре, что мне пришлось не очень-то по душе, но если ему так нравится, то и черт с ним. Как-то сразу меня охватило непреодолимое желание скорее убраться отсюда. Хватит с меня этого Ландро и вообще Бразилии.

Я поставил ногу на левое нижнее крыло и залез в кабину. Хэннах терпеливо ждал, пока я застегну летный шлем и выполню все проверки. Он взялся за пропеллер, я включил пусковое магнето и дал ему сигнал. Но тут он сделал совсем уж неожиданную вещь (или мне так показалось?) — улыбнулся и крикнул:

— Счастливого приземления, парень!

Потом провернул пропеллер.

Мотор заработал. Я подавил неожиданно возникшее желание выключить его, быстро развернулся на ветер и, пока не изменил своего решения, взлетел. Разворачиваясь над деревьями, увидел, как правительственный катер подходил к причалу. На его корме стоял Фигуередо. Он снял шляпу и помахал мне, я тоже махнул рукой в ответ, бросил прощальный взгляд на Ландро и повернул на юг.

Я летел с хорошей скоростью и добрался до Манауса за час и сорок минут. Подлетая, увидел пару автомобилей, припаркованных у башни руководства полетами. Респектабельный черный "мерседес" и "олдсмобил". Когда я начал подруливать к ангару, они тронулись с места и направились ко мне. Я остановился, они сделали то же самое.

Полисмен в форме обежал "мерседес" сзади и открыл заднюю дверцу для комманданте, который приветственно взмахнул рукой и пожелал мне доброго утра. Еще три полисмена, вооруженные до зубов, выскочили из "олдсмобила". Это Хэннах и тот наш проклятый контракт. Так вот почему он так приветливо провожал меня!