Любовь Рябикина - У каждого свой путь

Силаев на ходу вызвал в больницу охрану для Марины, сказав, что уезжает. Предупредил охрану на входе, чтоб никого не пропускали и ушел. Через двадцать минут к госпиталю подъехала «Волга», но полковника внутри уже не было. Он, поймав частника, мчался на квартиру Марины. За пару минут собрал вещи и уехал в управление. Он ни слова не сказал охране о своих планах. Буквально через минуту после его ухода, в квартиру позвонил Оленин и спросил Силаева. Услышав от Швеца отрицательный ответ, горестно воскликнул:

— Черт возьми! Снова ушел!

Костя в дежурной части выяснил то, что ему было нужно, так и не показавшись на глаза генерала. В душе все запеклось от боли, но он не винил Марину, считая виноватым себя. Просидел ночь на вокзале, ни на секунду не сомкнув глаз, а на следующий день улетел на Моздок попутным транспортником.

Через сутки он приступил к работе. Старался забивать себя делами под завязку, чтобы не думать и не вспоминать. Вечером валился с ног от усталости, но сон все равно не шел. Вновь и вновь он видел перед собой Марину, чувствовал тяжесть ее тела на руках и скрипел зубами, проклиная себя.

Марина через неделю, едва начав двигаться самостоятельно, потребовала у врачей выписать ее. Боль от нового ухода Кости мучила, но она старалась не показывать вида, как ей плохо. Вацлав замечал временами неподвижный горестный взгляд, но ничего не говорил. Бредин дважды пытался уговорить отказаться от депутатства и поберечь себя, но Степанова упорно отказывалась. На десятый день она все же добилась выписки из госпиталя и вернулась в городскую квартиру.

Долго стояла на пороге спальни и смотрела на диван. Швец и Сабиев ушли на кухню, чтобы сготовить. В последнее время мужики часто коротали время на кухне, все равно погода не располагала к прогулкам. Доставали книги по кулинарии и пытались сготовить что-нибудь оригинальное, раз уж появилось свободное время. Они не слышали произошедшего разговора. Андриевич подошел и встал рядом со Степановой:

— Марин, ты же сильная, красивая женщина! Не мучь себя. Костя ушел по собственной воле, у него не хватило терпения дождаться слов. Тебе восстанавливаться надо, а думая о нем, ты никогда не сможешь нормально работать.

Женщина устало поглядела на него и вздохнула:

— Вацек, я забью себя работой. Видимо, он не так уж и любит меня, раз ушел. Я постараюсь забыть… Ты скоро возвращаешься туда. Геннадий улетел…

Он тихо подтвердил:

— Да, через пару дней и я… — Немного помолчав, запинаясь на каждом слове, неуверенно добавил: — Марин, я понимаю, что ты его любишь и еще долго не забудешь, но я бы хотел надеяться, что когда-нибудь у нас может что-то получиться. Я давно на тебя смотрю и если бы у вас с… ним все было хорошо, ты бы не узнала…

Степанова спокойно смотрела на него:

— Вацлав, я давно знаю о твоих чувствах и была благодарна за то, что ты держал себя. Я больше не смогу любить, чувствую это. Во мне словно что-то сломалось. Гибель Саши, смерть Лени, уход Кости — всех их я любила искренне и по-своему. Я чувствую себя выпотрошенной. Мне исполнилось тридцать четыре года. Не хочу больше любить, это причиняет слишком много боли и отнимает силы. Ты мой друг, на твое плечо я опиралась все эти дни, но прошу тебя, перестань думать обо мне, как о женщине. Не мучай себя и меня напрасными надеждами.

Андриевич посмотрел в сторону кухни и приблизился вплотную. Приподнял ее лицо в ладонях. Посмотрел в глаза и поцеловал. Марина осталась неподвижной, а полковник тихо сказал:

— Можешь считать это прощанием с мечтой. Мы останемся друзьями, обещаю…

Развернулся и ушел на кухню.

По настоянию Бредина, Степанова, сразу после Нового Года, отправилась в санаторий, расположенный под Петербургом для восстановления здоровья, хотя она очень хотела поехать домой, в деревню. Генерал заставил подчиниться. Двое охранников отправились с ней. Марина выбрала Клима Сабиева и Игоря Оленина. Леонтий сам попросил оставить его в Москве:

— Марин, я жениться собираюсь. Не могу же я за месяц до свадьбы свою нареченную оставить? Мы собирались с Лидой к моим съездить. Я рапорт подал, с просьбой об увольнении. Работу подыскал — берут с распростертыми, с моей-то подготовкой! Дали слово дождаться. Жена работать не будет, хватит ей нервы трепать с этой продвинутой мелюзгой! Ты не считай меня предателем, ладно? Мне ведь уже двадцать девять, а не женат. У моих братовьев, хоть и младше меня, уже по двое деток растет, а я все как перст один…