Александр Тамоников: Волынская мадонна

– Не слушайте его, товарищ Шелест! – хрипло выкрикнул он. – Брешет как дышит! Это он убил ваших людей, я видел. На скалу забрался, когда все в лагерь ушли, ждал вас.

– Сволочь бандеровская! – закричал Замула. – А я ведь верил тебе, другом считал! – Он вскинул автомат, треснула очередь.

Романюк распластался на холме и ответил приятелю тем же. Потом оба спрятались.

– Это что за фигня? – пробормотал Гальперин. – Командир, у меня уже окончательно мозги слиплись. Что происходит?

– Спроси что-нибудь попроще, – буркнул Шелест. – Я так понимаю, один из них предатель. А другой просто погулять вышел.

– Ребята, вы что там делаете? – крикнула Леся. – Слезайте оба, поговорим!

– Ага, вспомним ночи былой партизанской славы! – заявил Замула. – Хлопцы, вы что, совсем охренели, дальше носа не видите? Знаете, как он обрадовался, когда мы с ним из тюряги вышли! Ну, все, говорит, пока, будь здоров. И как припустит. А общага-то в другой стороне. Я никогда не верил, что Леська виновата, знал, что он, и проследил за этим хмырем. Он на окраину и пешком в лес. Я за ним. Он шел и ни черта не замечал, радовался сильно. Потом пропал недалеко отсюда. Вскоре толпа бандеровцев с оружием в лес потянулась. Ходил я за ними, как леший. А сейчас услышал, как сучья в лесу трещат, залез на скалу…

– Товарищ майор, он все брешет! – с обидой в голосе выкрикнул Романюк. – Это я за ним следил, когда он вприпрыжку по Загорской припустил. А живет, между прочим, на Домбровича. Думал, в общагу пойду, помоюсь, отосплюсь перед возвращением в Процк, да куда там, пришлось бежать за этой лисой! Хорошо, что он по тропе шел. Я чуть не наткнулся на него один раз. Проследить хотел, куда это он собрался. Товарищ Шелест, клянусь, это он по вашим людям стрелял!

– Может, обоих пристрелить? – проговорил Гальперин как-то задумчиво.

Парни опять принялись палить друг в друга, что выглядело полным абсурдом. Романюк опустошил магазин, вставил новый. Замула спрятался за дерево, тоже начал перезаряжать оружие. Руки его тряслись, он выронил снаряженный магазин, присел, чтобы поднять. В это мгновение меткая пуля попала ему в колено. Он охнул, вывалился из-за дерева. Очередь прошила грудь Тараса. Парень повалился с кручи головой вниз, рухнул, раскинул руки со скрюченными пальцами.

Леся задрожала, лихорадочно облизала губы.

– Господи, я знала, что Иван никогда не навредит. А Тарас весь такой скользкий, ядовитый.

– Конец предателю, – объявил Романюк и сбросил вниз автомат. – Держите, товарищ майор. Видите, я без оружия. Вы долго там еще лежать будете? Горбацевич с людьми внизу, в лагере. Сюда они не побегут, понятное дело, но унесут ноги через запасную лазейку.

Леся подскочила и устремилась в разлом между сопками. Шелест не успел ее схватить, кинулся за ней.

«Ладно, все ясно, – билось у него в голове. – Замула и есть двурушник, он и являлся основным подозреваемым».

Остальные бежали за ними.

За спиной Романюка вдруг выросли двое в немецких френчах. Они радушно улыбались, били в упор из автоматов.

Майор и Олеся успели проскочить, влетели в слепую зону под скалой, пробуравили кустарник. Вскрикнул подстреленный Гальперин, но тоже как-то бежал. Осадчему и Савочкину же досталось по полной программе. Они даже не поняли, что происходит. Смерть наступила мгновенно.

Шелест оступился, на него с тоскливым воем навалилась Леся, Гальперин отлетел куда-то к глиняной стене, застонал от боли. Стас отбросил девушку, поднялся, завертелся юлой. Пальба прекратилась. Нечего зазря патроны переводить.

И куда их угораздило теперь? С боковой стороны одной из сомкнувшихся сопок имелась полость, что-то вроде недоделанной пещеры, совсем небольшая, метра три в длину. Над головами нависал массивный земляной козырек, оплетенный корнями. У выхода возвышался валун в половину человеческого роста. Выходить за него было нежелательно – подстрелят с холма.

Зашевелилась Леся. Она пылала всеми оттенками красного цвета, от алых румян до густого багрянца.

Он схватил ее за шиворот, прижал к стене и прошептал:

– Тихо, девочка. По шее бы тебе дать. Куда рванула, не думая!

Станислав кинулся к Гальперину, вытащил его из зоны видимости, снял вещмешок, вынул аптечку в картонной коробке. Гальперин стиснул зубы, молитвенно закатил глаза. Голень его была прострелена насквозь. Важные артерии не пострадали. Кровь вытекала умеренно.

Шелест быстро обмотал жгут вокруг бедра товарища, затянул. Дальше пусть сам, не маленький.