Андрей Константинов - Ультиматум губернатору Петербурга

Ищите, менты совковые и вся мусорня международная. Долго вам искать. Потому что вместо Фридмана начал жить на свете некто Тихонов Александр Михайлович, 1952 года рождения. Без малейшей хромоты. Зато с роскошными усами а-ля генерал Руцкой. Нет, усов еще нет, их только предстоит наклеить. Ну, это дело недолгое. Терминатор сел у старомодного трюмо и принялся за работу. Получалось быстро и ловко, ведь делал это Семен не впервые. Сначала, — когда фотографировался на паспорт, потом — когда снимал эту квартирку.

Он готовился четко, продуманно, методично. Он предусмотрел двойную замену внешности, квартиры, машины. Двойную полноценную замену документов в полном объеме: свидетельство о рождении, паспорт, аттестат о среднем образовании, военный билет, трудовая книжка. Свидетельство о расторжении брака, водительское удостоверение, даже профсоюзный билет. Все это было в комплекте на фамилию Тихонова. А в комплекте документов на Закрайнего Леонида Антоновича имелся в придачу диплом об окончании Львовского государственного Университета, но отсутствовало водительское удостоверение. Вместо профсоюзного билета был партийный. Несуществующей ныне КПСС.

Все документы были подлинные, с переклеенными фотографиями. Выполнены на весьма высоком уровне. Мало-мальски серьезную экспертную проверку они, конечно, не выдержали бы. Но на уровне участкового — запросто.

Терминатор посмотрел в зеркало и остался доволен. Привет, двоюродный братец Руцкого. Еще покажем совкам, а? Гражданин Тихонов лихо подмигнул зеркалу. Он встал, вернулся в дальний угол комнаты и снова подошел к зеркалу. Ну, где хромота-то? Все, ни одна сука никогда не назовет его УБОГИМ. Никогда!

Он надел плащ, купленный на раскладушке у метро, и старый берет. «Зиг-Зауэр» положил во внутренний карман, рядом с чужим паспортом. В левый наружный легла граната. Гражданин Тихонов был готов к выходу в свет. До получения тридцати пяти килограммов долларов осталось девяносто четыре минуты.

— Прости меня! Если только ты сможешь… прости меня.

Она молчала. Смотрела мимо него странными глазами. Он никогда не видел у нее таких глаз.

— Что же ты молчишь? Почему, родная, ты молчишь? Скажи мне хоть что-нибудь…

Он целовал ее пальцы, растоптанные каблуком армейского ботинка. Она молчала. Он пытался понять выражение ее глаз. И не мог, потому что в них не было никакого выражения. Он опустился на пол возле ее голых ног и закрыл глаза… Уже проснулась, полная беды… Он уткнулся лицом в ее колени… Не хочешь пойти в РУБОП? — Нет…

— Прости меня ради нашего сына…

Она закричала. Она закричала так, что он отпрянул. Голая, избитая женщина в наброшенной на плечи мужской кожаной куртке кричала и зажимала разбитый рот руками. Крик бился о стены подвала, ломался, дробился, замирал. И звучал снова. УБИЙЦА, МАМА!

Морской пехотинец, разведчик-диверсант, сидел на залитом кровью полу и с суеверным ужасом смотрел на голую седую старуху. Она что-то кричала беззубым ртом. Он не понимал слов. Вернее, он отказывался понимать смысл этих слов… Не хочешь пойти в РУБОП? — Нет! Он зажал уши. Он закрыл глаза. Он знал, что это не поможет. Крик пробился, вошел в него и превратился в простые слова:

— Не будет! Ребенка не будет.

…Не хочешь пойти в РУБОП?

Семь оперативных групп ФСБ, направленные в район Первомайского, приступили к поиску. Район был разбит на квадраты, и автомобили с экипажами, составленными из офицеров службы по борьбе с терроризмом и бойцами РОСО «Град», начали колесить по проселкам в надежде обнаружить домик-пряник Терминатора. Один экипаж, в котором находился руководитель поиска, направился в Первомайское. Цель: встреча с местным участковым, с администрацией. Участковый, молодой накачанный капитан, был дома, играл с шестилетним сыном. Визит сотрудников ФСБ воспринял как нечто совершенно естественное. Как будто ему ежедневно приходилось общаться с подполковником, заместителем начальника службы БТ.

— Видел я этот дом, — сказал он сразу.

— Где? — быстро спросил подполковник Спиридонов.

— Сейчас, — ответил участковый. — Дайте сообразить.

Он задумчиво смотрел на фотографию, с которой улыбались четверо террористов. Спиридонов терпеливо ждал. Капитан потирал подбородок, его шестилетний сынишка выглядывал из-за спины отца.

— Черт! — сказал участковый. — Не могу сообразить… Знаю, что видел, но где? Тут ведь последнее время знаете сколько понастроили? И все дворцы, и публика весьма специфическая. Понимаете?