Андрей Буровский - Величие и проклятие Петербурга

Санкт-Петербург — это не просто «хороший», «очень хороший» или там «великолепный» город. Конечно, все эти слова могут быть сказаны, и не без основания. Но они явно недостаточны. Для Петербурга мало самых превосходных степеней, потому что Петербург — явление совершенно исключительное во всей русской, а может быть, и в мировой истории. Петербург уже чисто зрительно, по самым первым впечатлениям, необыкновенен, удивителен и отличен ото всех других городов. А в исследованиях теоретиков предстает как явление странное, необъяснимое, удивительное. И немного жуткое из-за своей непостижимости.

Разумеется, всякий вообще город — уникален. Вологда отличается от Армавира, Астрахань — от Смоленска. Но все эти, и все вообще города Русской равнины и Западной Сибири несравненно больше похожи друг на друга, чем на Петербург. Петербург несравненно более своеобразен, чем все другие русские города, и сильнее отличается от любого другого города.

Проверить слова автора предельно легко. Достаточно пройтись по его улицам. Петербург может не нравиться. Он может раздражать сверх всякой меры. У приезжего, даже у жителя города, может возникнуть желание, чтобы площади, каналы и дворцы провалились в тартарары и ничего подобного больше бы не было.

Обширнейшая литература о городе доказывает, что Санкт-Петербург можно ненавидеть; [1] Пильняк Б. А. Его Величество Кнесь Piter Komandor. Пг, 1922. можно презирать; [2] Величанский А. Страшен город Ленинград…// Сочинения. М., 1986. можно считать само строительство города фатальной ошибкой, блажью придурковатого царя; [3] Толстой А. Н. День Петра. Собр. соч. в 9 т. Т. 6. М., 1966. можно в панике бежать от него; [4] Cyxoeo-Кобылин А. В. Трилогия. Свадьба Кречинского. Дело. Смерть Тарелкина. М., 1955. можно объявить любовь к нему — заболеванием; [5] Подольный Н. Замерзшие корабли//Круг. Л., 1995. можно бороться с этой его особостью. Например, пытаться его переименовать, чтобы не было странного Санкт-Петербурга, а был бы мирный, понятный «Невоград» — почти как Новгород или как Елизаветград. [6] Солженицын A. M. Как нам обустроить Россию. М.,1991.

Но вот чего пока никому не удавалось — так это игнорировать город. Никто не смог прикоснуться к городу и продолжать жить так, словно встречи не произошло.

И еще одно: никто до сих пор не смог объяснить Петербурга. Феномен есть — вот он. Всякий может прикоснуться к чуду, даже имея не столь уж много денег и не такое уж пылкое желание. Но почему, почему?! Чем именно этот город таков, чтобы влияние его сделалось таким необычайным, а судьба — удивительной и звонкой, как гулкое раннее утро?

Город лежит на северо-западной окраине России, как совершенно удивительное существо. Как чудо-юдо из «Конька-Горбунка», — вроде бы земля как земля… А на самом деле что-то удивительное и необычайное. Город лежит себе с улыбкой сфинкса, даже немного гордится своей необычайностью, непостижимостью… Но ведь и сам себя он тоже постигнуть не может.

Множество людей умных, ученых, умудренных опытом работы подступали к Петербургу, пытались понять: в чем же его особенность? Что удивительный — видим, но почему, почему?!

Наверное, до конца никто и никогда не сможет постичь великого города. В этой книге мне часто приходилось говорить: да, это так, но почему — этого я не понимаю. И уверен, что пытающийся рассказать «всю правду» о Петербурге, скорее всего, сильно лжет.

Но сегодня Петербург стал постижимее, чем когда-либо, потому что в науке совершилось два открытия. Во-первых, ученые научились изучать один и тот же объект одновременно методами разных наук. Никто не мог понять Петербурга, пока смотрел на него с позиций своего частного предмета. Санкт-Петербург слишком сложен, чтобы одна наука могла объяснить его тайну.

А во-вторых, не только Петербург — очень многие явления в жизни людей стали понятнее, когда и самого человека, и творения его рук стали изучать как природное явление — методами естественных наук.