Сергей Соболев - Очень серьезная организация

– Это фамилия? Или погоняло?

– Прозвище, – помолчав немного, сказала Лариса. – Или, если угодно, оперативный псевдоним. Я тебе кое-что о нем расскажу… но – потом. Ну что, насмотрелся на них? – Она ловко выдернула у него из руки тонкую пачечку фотоснимков, сунула их в конверт, затем определила его обратно в шухлядку. – Влад, очень нужна инфа по этим двум людям! В сентябре 1998 года было заведено дело против руководства столичного ЧОП «Лагуна»…

Рейндж, кое-что слышавший об этом деле, многозначительно хмыкнул – теперь-то он понял, почему Лариса так странно на него посмотрела, когда он произнес вслух слово «лагуна».

– Прикинь, есть ли у тебя концы, чтобы навести справки о тех, кто был его фигурантами. Интересует, где они сейчас, чем занимаются, названия их фирм, должности… За это заплатят дополнительно! Но наводи справки аккуратно, потому что у них у самих есть концы в спецслужбах!.. Ладно, бриллиантовый мой, что мы все о делах да о делах! – Она одним движением избавилась от банного полотенца, сопроводив это бесстыдное действо обворожительной улыбкой. – Пойдем, волчара, в кроватку… Я о таком матером самце мечтала с девичьих лет.

Они занимались сексом до трех ночи. Потом Венглинская сказала, что нужно немного отдохнуть, потому что уже в восемь утра ей предстоит выехать в аэропорт – она летит в Киев. Рейндж без труда расшифровал этот «тонкий намек». Быстро оделся, прицепил кобуру с «ПСМ». Уже на выходе, в коридоре, понизив голос до полушепота, сказал:

– Лариса, я пока ничего не обещаю. Кстати, ты когда планируешь вернуться с Украины?

– Скорее всего, через трое суток. Если я не смогу приехать, с тобой свяжется мой помощник, Артем. Кстати, дорогой. А если тебе самому… взять да и подъехать в Киев? На денек, скажем? Я тебя там свела бы с интересными людьми.

– В принципе, это не проблема, – уклончиво сказал Мокрушин. – Но я, пожалуй, предпочту иметь дело с тобой, а не с кем-либо еще! В том числе и в плане денежных расчетов. Кстати, дорогая. – Он приобнял ее и шепотом, в самое ухо, сказал: – А ты не боишься, что я тебя «вложу» с этими вот «делами»? Что я донесу на тебя, скажем… «конторским»?

– Ай, брось! – произнесла она в полный голос. – Даже если и «стукнешь», то… то мне же совершенно нечего пришить?! Да ты и не сделаешь этого. Ты же мужик с мозгами, а не только с… большим «прибором»!

– Спасибо за комплимент.

– Может, возьмешь все ж таки авансец? Полста штук, скажем…

– В следующий раз, детка. Но учти, я и натурой кое с кого стребую…

Венглинская проводила гостя до машины. На прощание поцеловались, но как-то отстраненно, даже деловито – как показалось Рейнджу, – без прежней страсти. Он завел движок. Когда Мокрушин выезжал через открытые настежь ворота, то мельком увидел чей-то силуэт в темноте возле распахнутой брамы: но толком разглядеть этого человека ему не удалось.

Ночь выдалась буйная, хмельная, даром что у них была лишь одна бутылка шампанского!.. Всего-то каких-то три недели не виделись, а как будто пробыли в разлуке целую вечность! Может быть, и не следовало Оксанке сюда приезжать, но раз уж приехала, раз уж они устроили себе это тайное свидание, то так тому и быть: эта теплая украинская ночь будет безраздельно принадлежать только им двоим…

Гайдуков, когда узнал от «керiвника» [5], что через несколько дней будут готовы его новые документы, поначалу сильно обрадовался. Он почти полгода этого ждал: тормошил брательника, работающего в местных органах, маялся, переживал… И вот тебе пожалуйста – со следующей недели, если что-то не сорвется в последний момент, он будет полноправным громодянином нэзалежной Украины. Москальское «-ов» отвалится, отшелушится, как хвост у ящерицы, как нечто ненужное, мешающее, лишнее. В совсем еще недавнем прошлом он был Андреем Гайдуковым, уроженцем славного города Купянска на Харьковщине, военнослужащим Вооруженных сил Российской Федерации, майором внутренних войск. В настоящем он – беглый российский гражданин, сваливший – были веские причины – на Украину (откуда, как и с Дона в исторические времена, нынче «выдачи нету»). Зато в уже недалеком будущем он станет – согласно выправленным документам – Андреем Гайдуком… Вот такой неожиданный «разворот» ему пришлось сделать на тридцать шестом году жизни.

Впрочем, он пока числил себя – даже в мыслях – Андреем Гайдуковым. Пройдет, наверное, немало времени, прежде чем он свыкнется с новыми реалиями, прежде чем он окончательно поймет, что мосты сожжены и что ему, взрослому, сложившемуся человеку, придется начинать жизнь фактически с чистого листа.