Юлия Латынина - Саранча

— Совсем обалдели, да?

— Да ладно, не первый раз возим, — проговорил Санычев. И обернулся к Валерию:

— Так о чем вы хотели поговорить?

— Об Алихани, СПИДе и цикло… цисплантине.

Санычев слегка побледнел.

— Когда я спросил вас, Демьян Михайлович, кто мог заказать Игоря, вы назвали мне Спиридона, так? А ты, Алеша, рассказал мне трогательную историю о московских фармацевтических корпорациях. Я, конечно, понимаю, что я не тот человек, которого стоит посвящать в детали вашей хозяйственной деятельности, но все-таки есть единственные люди, которым было выгодно убрать Игоря. И я так понимаю, что именно они финансируют губернатора…

В кабинете наступило тяжелое молчание. Потом Санычев с усилием сказал:

— У вас не совсем верное представление о методах западных корпораций, Валерий Игоревич. Они переманили Игоря. Он уезжал. Зачем им в него стрелять?

— Вы оба утром встречались с доктором Гертцки. Что от вас хотела «Ланка-Гештальт»?

Санычев промолчал. Чердынский ответил:

— Допустим — купить нас.

У Валерия страшно кружилась голова, и он с трудом услышал свой собственный голос:

— Почему вы не сказали этого мне?

— Потому что «Ланку» трясет от нашего имени. Потому что, с точки зрения «Ланки», Россия — это страна, где украли ее лекарства. А если вы впридачу возьмете доктора Гертцки и подвесите его за ноги, по своему обыкновению, то «Ланка» перестанет трястись и начнет орать. И последствия этого для завода мне даже страшно представить…

Валерий закрыл глаза и вытер лоб, а когда он открыл их, над ним стоял Чердынский и смотрел на него укоризненным взором.

— Ты показался врачу? — спросил медик из органов.

— Не успел. Со мной все нормально

— Какое, к черту, нормально. Сними пиджак и рубашку. Демьян, ножик есть?

— Сейчас принесу.

Санычев вышел в кабинет, видимо, за ножом. Валерий потянулся левой рукой к рубашке. Пальцы почти не гнулись.

В предбаннике громко хлопнула дверь, так громко, что на столике перед Валерием подскочила бутылку с водой. Валерий, закрыв глаза, казалось, дремал в кресле.

Санычев задерживался — Чердынский, недовольно поморщившись, шагнул в кабинет, прикрыв за собор дверь.

Генеральный директор «Зари» стоял у стола, судорожно сжимая в руках старый хирургический скальпель, который он достал из ящика. Напротив него возвышался Павел Когут по кличке Спиридон, в щегольской кожаной куртке и со щербатой улыбкой на неестественно красном выбритом лице. С флангов Спиридона прикрывали двое горилл.

Когда впоследствии милиция пыталась расследовать события, предшествовавшие появлению Спиридона в кабинете генерального директора «Зари», то ей пришлось признать, что в ту ночь главный тарский беспределыцик окончательно и бесповоротно спятил.

Все началось с бронированного «мерса».

«Мерс» по заказу Спиридона был куплен владельцем автосалона Ложечкиным в Германии, переоборудован в России и прибыл в Тарск утром. Респектабельный Ложечкин, ходивший под «крышей» Спиридона, самолично отправился в гараж осмотреть машину и на всякий случай прогнать ее через компьютерную диагностику. Он очень хорошо представлял себе, что с ним будет, если в роскошной тачке обнаружится какой-нибудь изъян.

Между тем задержка обернулась для Ложечкина столь же скверно, сколь и возможные огрехи машины. О том, что «мерс» прибыл, Спиридон узнал к девяти вечера и тут же позвонил Ложечкину. Он обругал барыгу козлом и велел доставить «мерс» немедленно. Гараж уже был закрыт, все разошлись, и Ложечкин взял личного охранника, сел в «мерс» и поехал.

Обитал Спиридон за городом, в деревне Ивантеевке.

Трудно сказать, что дальше закралось в воспаленную голову Спиридона — а только тот решил сыграть со своим барыгой мелкую шутку.

И за два километра от дачи Спиридона, близ железнодорожного переезда, Ложечкин увидел разбившийся о фонарный столб «Жигуль». Охранник Ложечкина вылез посмотреть, в чем дело, обитатели «Жигуля» выкинули их обоих из «мерса» и укатили.

Ложечкин оставил охранника вызывать ментовку, а сам в предынфарктном состоянии добрался до дачи Спиридона. Спиридон принял его неласково и обвинил в том, что тот сам украл «мерс». Барыгу приковали к батарее наручниками, и Спиридон некоторое время кошмарил его, угрожая забрать бизнес, а потом принялся избивать.

Окружение Спиридона поначалу ожидало, что игра вот-вот кончится, потому что «мерс» стоял на заднем дворе и все происходящее было не больше как обычной разводкой. Но Спиридон то ли вошел во вкус, то ли действительно запамятовал, что сам помылил «мерс».