Юлия Латынина - Саранча

— Ну что? — спросил начальник охраны.

— Он ничего не знает. Антон, ты представляешь, он ничего не знает. Обычный московский бандит, он на самом деле приехал сюда за убийцами Игоря.

— Но, может, тогда… — начал Антон.

Губернатор мгновенно обернулся. Его рыхлое и вместе с тем мальчишеское лицо пошло красными пятнами.

— Что — может? — закричал он. — Ничего не может! Ты понимаешь, во что мы вляпались?! Это же…

Отвинченный колпачок спружинил в руках губернатора и улетел куда-то далеко в угол. Жечков грязно выругался, а потом в отчаянии хватил кулаком по столу и заговорил, сглатывая слова и сбиваясь с мыслей.

— Это же хуже Варковского! — заорал губернатор.

В то самое время, когда Валерий Нестереико объяснялся с губернатором, депутат областной Думы Семен Колунов обедал в компании главного мента области Григория Молодарчука. Обед проходил не то чтобы в секретной обстановке: для обоих высокопоставленных посетителей в «Радуге» был выделен небольшой закрытый зальчик, а служебный джип Молодарчука (дареный, кстати, ментовке все тем же Колуном), не скрываясь, урчал у входа в ресторан. И что, в самом деле, скажите, тут такого? Неужто областной депутат, вдобавок возглавляющий комитет по охране порядка, не может покушать в компании областного милиционера?

Стол перед обедающими был уставлен всем, что летает, плавает, мычит и растет, и Колун с брезгливым равнодушием наблюдал, как его собеседник мечет в рот свинину вперемешку с черной икрой. Колуна всегда поражало желание мента сожрать как можно больше за чужой счет, даже при половодье собственных денег. Сам Колун ел довольно мало и очень опрятно, тщательно используя по назначению разнообразную столовую снасть, выложенную на белоснежной скатерти вокруг тарелки.

Депутат Семен Колунов не любил напоминать посторонним о своем генезисе. Во время одной из первых своих поездок в Англию он пригласил человека, который неделю ходил с ним по ресторанам и учил русского дикаря правильно обращаться с вилками для рыбы и ножичками для дынь. А пока Колун обучался политесу в лондонских ресторанах, в Тарске пристрелили двух чечен и одного дагестанца — лидеров противоборствующих с Колуном группировок.

Наконец с жарким было покончено. Молодарчук поскребся пальцами в подливке, облизал их, опрокинул в себя бокал красного вина, громко рыгнул и спросил:

— Так что, Семен Семеныч, у тебя ко мне дело какое-то?

Колун задумчиво цедил минералку.

— Не к тебе, собственно. К «Бенаресу». Я бы у них векселя купил. Которые «Зари».

Глазки Молодарчука блеснули синим, как розетка, в которую сунули разболтанный штепсель, цветом.

— За сколько?

— По номиналу.

Колун помолчал и добавил:

— Разумеется, с отсрочкой платежа.

— На сколько отсрочка?

— До тех пор, пока на заводе не появятся руководители, готовые векселя погасить.

Молодарчук задумчиво глядел на депутата. Вопреки расхожим слухам, он отнюдь не состоял на службе у областного бандита, равно как и Колун не был его агентом влияния. Отношения между этими двумя были куда сложнее и проистекали первоначально действительно из косвенного указания губернатора: чеченов — давить, а группировке, способной им противостоять, не мешать. И хотя в ходе этих отношений Молодарчук получил от Колуна множество подарков, никто, осведомленный о реальном положении дел, не решился бы предсказать, на чью сторону станет мент в случае, скажем, конфликта бандита и губернатора.

— Говорят, Семен, ты скупаешь долги завода?

— Про меня много что говорят.

— С отсрочкой — не выйдет, — сообщил Молодарчук. — Пятьдесят — сейчас. Пятьдесят — потом.

— Я не плачу за курицу, которую еще не ощипали, — ответил Колун.

Молодарчук снова срыгнул, озабоченно прислушался к внутреннему состоянию и полез из-за стола. Колун остался его ждать, равнодушно потягивая минералку. Бандит знал, что мент сейчас пойдет в туалет и там срыгнет большую часть дармового обеда. А потом вернется за новой порцией.

Мент появился через три минуты, довольно утирая рукой мокрый рот. На белоснежной скатерти его уже ждал изрядный десерт.

— Спиридон-то, знаешь, что вчера учудил? — спросил мент. — Барыгу собственного подстрелил. За белого медведя его принял.

Колун молчал.

— Брать я его должен, Семен Семеныч, — устало сказал мент. — А то он, неровен час, такое отмочит, что до самой Москвы пробьет…

— Я с ним сам побеседую, — мягко сказал Колун.