Федор Зуев - Обреченные на месть

— Глядишь, и пошло бы на пользу уроду, — продолжал между тем босс. — Хотя, может, и не пошло бы, вот тебе конкретно урки отпилили половину указательного пальца, чтобы маленьких девочек не трогал. А толку ни хрена нет — опять ты за старое взялся! Правильно, видно, люди говорят: горбатого могила исправит. А тебе и она не поможет…

Алик сидел, слушал и молча вытирал лысину. Говорить было не о чем. Львович обделался полностью, да еще и окривел на левый глаз. Так ему, суке красноперой, и надо, поделом, злорадствовал Собачинос. Но при этом зная, что доделывать дела бездарного бывшего чекиста придется ему.

— Станешь теперь старшим, — сменил гнев на милость босс. — Будут тебе приданы пара кавказских орлов из теперь уже суверенной Грузии. Если точнее, оба мингрелы из Зугдиди, нелегалы, тоже объявили себя беженцами, а на родине приговорены за мародерство и резню к смерти. Кровники, значит. Здесь у них наркота, аферы с медицинскими страховками, сутенерство, воровство в разных вариантах… Шваль, конечно, но на безрыбье и раки щуку заменят. Вот вам деньги — десять тысяч зелеными. Половина твоя, вторую половину раздашь «пиковым» поровну. И приступайте к делу. Возьмешь старый лимузин с номерами TLC, так будет незаметней. Свой вэн объявишь в угон, если что-то полиция пронюхает. Пусть вешают на этого кривого дебила. Таким вот образом, — заключил он, прихлопнув деньги в банковской упаковке. — Приступай.

Себе Алик взял шесть тысяч, а остальные отдал Сосо, чтобы тот поделил поровну между собой и напарником. А тот, в свою очередь, «честно» разделил деньги, отдав полторы тысячи и подчеркнув — это задаток, остальные будут позже, когда дело закончим.

Получив полтора куска, его напарник тут же решил вмазаться и заказал черному дилеру, чтобы тот привез ему «геру» или «снежок», что ему было, в общем-то, без разницы. Деньги были, значит, и любая дрянь найдется… Задача у них была несложная: объезжать русские православные церкви и высматривать там нужного клиента. Что делать дальше — это вопрос третий, а сейчас можно и «потащиться».

На следующий день после нашего венчания мы вчетвером отправились в маленькое свадебное путешествие, как назвала наш отъезд Ирина. Путь лежал на север штата до Олбани, а затем по 20-й дороге на запад, и, не доезжая Сиракуз в Джорданвилльский монастырь Святой Троицы.

Для нас с Ангелиной эта поездка и знакомство с американской глубинкой было целым открытием. Проезжая по живописным местам Касткильских гор, мы забыли все наши неприятности и тревоги. Останавливаясь на хайвее, чтобы перекусить, отдохнуть и заправить машину, мы смешивались с разноликой толпой таких же проезжающих путников. Дети и взрослые с удовольствием поглощали в придорожных закусочных дежурные гамбургеры, салаты и прочие комплексные блюда американской цивилизации. Спиртное здесь было категорически запрещено. Америка оберегала жизни путешествующих людей, особенно это было видно в воскресенье. Тогда полностью закрывались все винные магазины, а пиво можно было купить только после двенадцати часов дня. А уж о паленой водке, бренди или виски нечего было и говорить. Закон за это строго карал.

Конечно же, Америке «повезло» — здесь не было семидесяти пяти лет комсомольско-коммунистической элиты, которая, дорвавшись до власти, всячески грабила бы и уничтожала собственную страну вместе с ее народом…

Проносясь на огромной скорости по серпантину Касткильских гор, где на спусках прихватывало дыхание, я всюду видел ограждения из металлической сетки.

— Здесь много оленей, — объяснила их назначение Ирина. — Чтобы не было автокатастроф, дорогу отделили от животных.

— Но иногда они все же попадают под колеса, — добавил Морсиано. — А на скорости в 120 миль — это страшное дело. Бывает, гибнет не только олень или лось, но и водитель с пассажирами. Здесь есть почти отвесные пропасти более километра над уровнем моря, — добавил он.

В горах уже лежал снег, но дороги были идеально чисты, и колеса весело проносились по сухому и ровному асфальту.

— Здесь дороги даже лучше, чем в городе, — заметил я.

— Меньше воруют и больше хотят заработать, — объяснил Морсиано. — Каждый округ отвечает за свой участок, а платные магистрали — вотчина государства и концернов, здесь и стратегический интерес. Америки без дорог не было бы такой, какая она есть…

Весь путь протяженностью почти в пятьсот километров мы одолели менее чем за пять часов.

Подъезжая к небольшому поселку Джорданвилль, я заметил, как вдали за лесом золотым костром горят купола огромного монастырского храма. Мы подъехали к монастырской гостинице и чуть не завязли в глубоком снегу. Здесь, почти на границе с Канадой, была настоящая русская зима. Я обратил внимание на высокое, росшее рядом со входом дерево. Оно было густо заметено снегом, сквозь который пробивались кроваво-красные грозди калины. Ее кисло-сладкие, чуть подмороженные ягоды так и просились в рот, и было удивительно, что никто не спешит оборвать их.