Владимир Гриньков - Семь кило баксов

Прокопов чуть посмурнел лицом, досадливо крякнул, после чего прояснил свою позицию:

– Ну да, приглашаю, понятное дело.

– Я вряд ли смогу…

– Значит, так, – резко произнес Прокопов, все больше хмурясь. – Я приглашаю – ты приходишь. Ну что за дела?

У него за спиной тосковала тетя Галя.

– В это воскресенье, если конкретно, – сказал Прокопов. – Едем в горы, делаем барбекю, пьем вино от пуза, всякие там танцы-шманцы.

Полина прятала глаза. Ситуация была крайнее неловкая.

– В общем, готовься! – буркнул Прокопов.

Развернулся и пошел прочь из магазина. Никто его не провожал. Когда он вышел за дверь, тетя Галя достала из пачки длинную сигаретку, нервно ее закурила, глядя куда-то за витринное окно, туда, где только что стояла прокоповская машина. И только после нестерпимо долгой, мучительной для Полины паузы сказала негромко и задумчиво:

– Конечно, иногда он выглядит настоящим идиотом, и мне бывает стыдно за него. Но он по большому счету не виноват. Сложись его жизнь как-то по-другому, и он бы сейчас не ботал по фене, а был бы человеком образованным, культурным и уважаемым. Но случилось то, что случилось. Был суд, потом тюрьма. От него отшатнулись все. Его просто предали. И лучший друг, и любимая женщина. И дальше уже жизнь у него сложилась так, как она сложилась.

Плохо сложилась, поняла Полина. Просто скверно сложилась.

Больше они об этом не разговаривали.

Если за время своего пребывания на Кипре путешественник не посетил монастырь Ставровуни, то это может означать одно из двух: либо путешественник недостаточно хорошо подготовился к поездке и попросту не знал, что Ставровуни – это такое место, которое надо посетить обязательно, либо путешественник – женщина. Ибо в тот монастырь вход особам женского пола строго-настрого запрещен.

– Это очень странное правило, – рассказывал Антон Полине, в то время как их машина со скоростью сто сорок километров в час мчалась по залитой солнечным светом автомагистрали Лимасол – Никосия. – Правило странное и обидное. Потому что сам монастырь возник благодаря именно женщине. Святая Елена возвращалась из Святой Земли. Между прочим, четвертый век. Полтора тысячелетия назад. Елена везла настоящее сокровище, обломок того самого креста, на котором распяли Иисуса. Шторм пригнал корабль к берегам Кипра. И здесь Елене во сне привиделся ангел, который сказал ей, что обломок креста надлежит оставить на Кипре, а храниться реликвия будет в монастыре на вершине горы. Так что этот монастырь, если разобраться, ее детище. Вот он, кстати.

Дорога пролегала в ложбине меж гор, на вершине одной из которых, где-то очень высоко, прилепился монастырь. Он венчал макушку горы и казался ее естественным продолжением.

Им пришлось съехать с автомагистрали там, где дорожный щит указывал направление на Ставровуни, и узкая дорога устремилась к горе, на которой был выстроен монастырь. Проехали мимо огороженного колючей проволокой военного объекта, солдатик с непропорционально большой для его роста винтовкой проводил задумчивым взглядом их машину, дорога, поднимаясь все выше, обогнула неглубокую котловину, а дальше уже она закручивалась и закручивалась по спирали, и очень скоро Полина обнаружила, как высоко они успели подняться всего за пару-тройку минут. Монастырские стены были все ближе, хотя по-прежнему казались неприступными, они будто вырастали из скалы – мрачное прибежище горных отшельников, забравшихся так высоко, как только это было возможно. Где-то под самой вершиной, когда до неба, как казалось, было уже рукой подать, навстречу выкатился пикап, легковушка с кузовом, в кабине сидели два монаха, оба в черном. Две машины едва разминулись на узкой дороге, которая как раз сделала очередной поворот, и тут взорам открылась небольшая вытянутая площадка. Это была уже почти вершина. С двух сторон площадка ограничивалась обрывами, склоны горы уходили вниз отвесно, и где-то далеко внизу были видны деревья, казавшиеся отсюда, сверху, всего лишь пятнами среди беспорядочной ряби выгорающих под жарким солнцем разновеликих холмов. Со стороны одного обрыва холмы волнами уходили к побережью, а дальше угадывалось море, а с другой стороны теснились горы, чем дальше, тем выше, и вдали можно было распознать отроги Троодосской гряды, где царствовала ослепительная Хионистра.

Узкая площадка с одной стороны замыкалась маленькой церковью, а другим своим краем поднималась к воротам, закрывающим вход на территорию монастыря. Там, за воротами, как было видно, дорога выворачивала влево и поднималась еще выше, к сложенным из грубого серого камня монастырским стенам. Выше монастыря было уже только небо, по которому торопливо бежали облака.