Эльмира Нетесова - Подкидыш

Николай теперь опасался другого. Не отнимет ли у него сына море? Еще в заключении всякого наслышался. И переживал, не веря судьбе. Ведь все она отняла. Сначала работу и стабильность, потом свободу. А дальше — того хуже — любовь, жену и сына… Он жив! Но простит ли его?

«Если море сжалится, может, еще поладим меж собой?» — думал человек.

— Не глупи, Колька! Держись мужчиной! Не роняй своего достоинства перед сыном, — говорили мужики.

— Дурные вы все! Да что у всех есть дороже детей в этой жизни? Деньги? Они как вода! Сколько их ни имей, на тот свет не унесешь! Квартиры, машины, вещи — все это видимость благополучия и покоя. На самом деле, от них лишь головная боль и тревога. А вот дети… Они — все! Их не купишь, не продашь, не обменяешь на других. Уж какие есть! Каких вырастил, таких и получил! Это единое богатство и счастье каждого! — говорил художник Федор, недавно выдавший замуж свою дочь-перестарку. Теперь он ждал внука и был бесконечно счастлив.

Бригада Бориса Петровича нынешней весной закончила кладку стены вокруг кладбища. Помогла сторожу довести дом до ума. Старик зорко следил за кладбищем. И, несмотря на возраст, каждую ночь вместе с собаками обходил свои владения.

Несмотря на все, набеги на кладбище не прекращались. Случалось недолгое затишье. Особо после того, как кого-нибудь ловили с поличным. И слух о том облетал весь город. Но проходило недели две, и налеты на погост возобновлялись с новой силой.

Никто в тот крещенский день не ожидал такой свирепой пурги. Она поднялась ночью. Сразу. И, взвыв миллионом плакальщиц, сорвала с петель тяжеленные кладбищенские ворота.

Накануне были похоронены трое покойников. Им еще не успели поставить памятники. И старик- сторож не опасался, что горожане появятся туда в такую погоду.

Но через неделю на кладбище пришли родственники покойников вместе с милицией, чтобы вскрыть могилы. Когда все три гроба были открыты, сторож и бригада онемели от изумления. Все мертвецы лежали в гробах нагишом.

Родственники и плакали, и возмущались.

— Я сразу узнала у торговки платье своей дочки! В нем ее похоронили! Еще хотели розовую змейку вшить, но не было такой. Вставили белую. Глянула, точно! Такого гипюра не было в продаже во всем городе. Его отец привез из Германии. К свадьбе! А она, моя ласточка, грибами отравилась. Неделю до свадьбы не дожила! Так даже в гробу не оставили в покое нашу девочку! И здесь обидели, отняли последнее! Господи! Неужели мне мало горя? Отнял дочь! Теперь позволил обокрасть даже мертвую! — плакала навзрыд седая женщина.

— Какие украшения были на ней? — холодно перебил следователь милиции плачущую.

— Был золотой медальон на цепочке. Она тоже золотая. Браслет, подаренный женихом к свадьбе. Из золота. Перстень золотой — подарок отца, с изумрудом, кольцо, что купили к свадьбе. И серьги. Все из золота. Все сняли ворюги. Даже платье, туфли, нижнее белье не побоялись снять! — плакала женщина.

— А у нашего костюм был темно-синий, шерстяной. Рубашка с галстуком. Ну, это все ладно. Но зачем у покойного золотые зубы выбили? — указали родственники на открытый рот покойного. Мертвец оскалился в кривой усмешке, словно слушал, о чем говорят живые.

— И нашего обобрали до нитки. Мало было одежды, сняли часы с золотым браслетом — отцовский подарок. Наш Петя их очень любил. И даже золотую цепку сняли. С кроссовками не расстались!

— Нет! Хватит с нас! Я требую, чтоб нашли и вернули! — требовала мать девушки.

— Да уж постараемся! — пообещал следователь. И на следующий день пришел с обыском в дом Бориса Петровича.

Такого визита никто не ждал. Николай удивленно смотрел на понятых, показывал им сберкнижку, доказывал нелепость грязных предположений.

— Мы обязаны проверить все версии. В том числе и эту. Ведь три собаки могли пропустить на кладбище лишь знакомых людей, кого они видят каждый день. Посторонний не пройдет незаметно мимо трех овчарок, — ответил следователь и попросил понятых выполнять свои обязанности беспристрастно.

В доме ничего не было найдено. И тогда следователь продолжил обыск в сарае.

Каково же было изумление Николая и бригадира, когда один из понятых, сунув руку в карман старой куртки Калягина, вытащил оттуда пригоршню золотых вещей.

— Это ваше? — ехидно улыбнулся следователь, добавив: — Подкожную сберкнижку завели? — разглядывал золотые вещицы.

— Вот и зубы покойного, цепочки, кулон. "Только часов с золотым браслетом не хватает. Успели продать, Калягин?