Александр Соловьёв - Ветви Ихуа

Сигурд покосился на маленькое устройство, которое Верховный по-прежнему держал в руках. Руки Верховного тряслись.

— Нет, кнопка не здесь… — усмехнулся Ханаран. — Эта штука для того, чтобы нас не подслушивали. До кнопки тебе не добраться даже на танке. Может, каспулу-другую праны?

Сигурд покачал головой. Он и так был разбит.

— Вот и славно. Имей в виду: если кто-нибудь — Куртц или господин Яглом — даст тебе приказ, противоречащий нашему с тобой плану, это не должно тебя остановить или поколебать. Ты служишь прежде всего мне, я — Верховный Правитель. Уяснил?

— Да, сэр. Но ошейник не нужен. Пусть его снимут.

— Молчи и слушай, упрямец. На самом деле я оказываю тебе большую услугу. Это тебя дисциплинирует. Соберись, бигем! Ты совсем недавно бахвалился своей ненавистью к терракотерам? Погляди на себя! Что это за болтовня о протухшем обществе? Ты думаешь, сделал великое открытие? По-твоему, надо мебель ломать для того, чтобы все исправить? Разве для этого ты пришел? Измени всё это, бигем! Это приказ. Ладно… Мы, может, и не увидимся. Но помни: ты будешь всегда у меня на крючке. День и ночь. Во время операции подчиняешься Полю Маре, но ты знаешь больше него. Я в тебя верю. В случае непредвиденных обстоятельств поможет твоя сила. И думаю, ты не забудешь о девчонке. Сделаете с Полем то, что от вас требуется. А дальше… дальше жизнь не закончится. Вы вернетесь. Ты станешь героем, тебя повысят, ты поможешь Полю пробиться наверх. Слышишь, что говорю? Поль — человек чести. Я наблюдаю за ним много лет, я сам следил за тем, чтобы он стал таким. Поможешь ему. Не знаю, как. В тебе есть сила… придумаешь. Я буду тоже помогать, пока жив. Но если ты подведешь — убью. Буду следить за каждым твоим шагом, помоги Полю, он молодой, здравомыслящий и порядочный, не то, что Куртц, а я хочу умереть с мыслью, что всё-таки что-то изменилось.

«Мы все себе противоречим», — глядя на него, подумал Сигурд.

Ханаран снова щелкнул своим устройством и начал с кряхтением подниматься. Ему удалось встать с третьей попытки.

«Что-то в этой жизни нас постоянно пытается уравновесить», — подумал Сигурд. Он вспомнил о своем приступе гнева во время разговора с психологом. Глупо было всё, что он тогда наговорил ему — особенно про разлады. Возможно, если бы тогда к нему пришел не психолог, а «ренегат», и стал толковать о том, что пора ломать всю эту порочную систему и бороться с автоматизмом поведения, Сигурд рассмеялся бы ему в лицо и посоветовал разобраться со своими внутренними проблемами.

Ханаран, не попрощавшись, вышел, и Сигурд снова несколько раз дернулся на кушетке.

Проклятье! Сколько можно биться над одними и теми же вопросами? Мозги, какой от вас прок?

Каким простым казалось всё раньше! Каким ясным было чувство мести! И какой больной, расплывчатой, двойственной представляется нынешняя война…

Сигурд долго смотрел на спящую Руну, пока его веки не отяжелели. Он ненадолго задремал. Когда он очнулся, Руна была все в том же положении.

Сигурд стал думать о Ханаране. Что это за такая дурацкая установка? — «измени всё это». Да он просто из ума выжил, этот старик. Ему всё надоело. Он всех ненавидит. Он защищен от любых неприятностей. Он сыт и всегда в тепле. В его распоряжении все блага Поселения. Да он с жиру бесится! Его терпят, потому что у всех остальных высших чинов такая же сытая и беззаботная жизнь.

Надо было его просто прикончить — давно, еще как только Сигурд пришел в Поселение. Вот это и было бы «всё изменить». Вот оно, запоздалое понимание. Найти сообщников, захватить власть силой — это то, что он должен был сделать.

То, что он наболтал психологу, разумеется, глупо, кроме одного: это самое тухлое общество, которое только можно себе представить. Тухлее Федерации. И он уже давно имеет полное право его изменить. Вместо этого он зубрил малополезные в войне предметы и отдавал честь. Разве не нашлось бы у него множество сторонников, если бы он устроил восстание? Он освободил бы албов от их ремней, сделал бы их такими же свободными, как «ренегаты». Поздно! Теперь он раб в ошейнике…

Неожиданно погас и свернулся головид. Дверь снова открылась, вошли двое в черном и один в зеленом.

— Давай, — сухо сказал один из них. Сигурд узнал майора Бергера — того, что дал впервые попробовать прану.

На руках и ногах ему расстегнули ремни, тут же все трое быстро отступили на несколько шагов. Второй военный — спутник Бергера — нацелил на него ствол винтовки, а сам Бергер вытянул мускулистую руку, и в ней блеснул пульт. Сигурд догадался: от ошейника.