Эльмира Нетесова - Обреченные

Там ей без лишних расспросов выдали ведра, тряпки, веники, мыло, полотенца. И баба принялась за дело молча.

Вскоре в комендатуре появились водовоз, истопник, все свои — деревенские люди. Даже свекровь молчала, узнав, что Тонька не осталась без дела при новой власти. Банщики, дворники — на всех хватило дела в деревне. Никто не голодал. Хотя по ночам вздрагивали люди от звуков взрывов, стрельбы.

Слышали, что в соседней деревне почти всех баб постреляли немцы за то, что те были коммунистками и отказались работать на немцев. Не только баб, даже их детей не пощадили. Как телят Тоньки, угнали на чужбину — в Германию.

Антонина и вовсе перепугалась. Работала старательно, чтоб не к чему было придраться.

С нею ни о чем не говорили. Но когда прошла неделя, бабе указали на кучу продуктов, которые она заработала своим стараньем.

Тоньке тогда не поверилось, что все, это отдают ей. В колхозе она и за год столько бы не получила. А немцы погрузили все в машину, к самому дому подвезли. Увидели, сколько у нее детей, и следующий раз дали ребятне материал, шерсть, шоколад.

Тонька, работая в комендатуре, не уставала, как на телятнике. И домой возвращалась много раньше. Успевала все переделать, не выматывалась, как прежде.

А через полгода приодела детей, сама принарядилась и поправилась.

Все сельчане, работавшие в комендатуре, не сетовали на свою жизнь. Да и другие деревенские обижены не были. Никто не голодал. Никого из домов немцы не выкинули, как в соседних деревнях.

Немного поквартировав, отстроили дома на свой манер, взяв в горничные и прислуги деревенских баб, и зажили, не мешая сельчанам.

Тонька даже забывать стала о Тарасе. Жила с детьми, спокойно растила их, понимая, что война — дело мужиков, а бабе — детей растить надо. Не мудро их потерять, как в соседней деревне. А вот сберечь, сохранить к приходу отца всех до единого как мать обязана… За годы оккупации Тонька разучилась плакать. Старшие сыновья подросли и помогали матери по дому, присматривали за малышами, хозяйством, огородом.

В селе никто ей не сказал ни одного плохого слова. Потому, что лишь дряхлые старики да дети не были заняты на работе.

Тонька за свое старание получала продукты и мануфактуру, немецкие деньги. Много отрезов лежало теперь у нее в шкафу. А сколько белья ей дали! И все шелковое, новое, красивое. — Она отродясь такого не имела. Детям теплое белье, красивую одежду, обувь.

За все годы лишь три раза напомнила о себе война, разрядившись автоматными очередями на большаке.

Один раз это были окруженцы, возвращавшиеся к своим. Дважды — партизаны отбивались от немцев, расположившихся в селе. Они пробирались к железной дороге, но немцы заметили и обстреляли их. Партизанам удалось уйти, в село ни один из них и не заглянул.

В деревню Тараса и до войны голос радио не дошел. Все обещали его, да что-то мешало. То столбов не было, то болота развозило дождями. Так и осталась деревня без событий из страны. В войну о радио никто и не помышлял.

Из соседних деревень встречались люди редко. Лишь на покосах. Да и тогда говорили шепотом. Боялись немцев. А вдруг выследят? Считай, пропала головушка.

Тонька даже слушать боялась о сообщениях с фронта.

— Тарас, если Бог даст, воротится живым. А нет, что поделаешь? Не рисковать же за любопытство жизнями детей. Они при немцах горя не знают. При своей власти так не ели, — думала баба. И жила Антонина, как и все другие. Не лучше и не хуже сельчан.

Но зима за зимой шли. А от Тараса ни весточки. Только отдаленный грохот, похожий на гром, доносился по ночам до слуха людей. С каждым днем все ближе, отчетливее, грознее.

Деревенские, случалось, вскакивали среди ночи. Смотрели туда, откуда грохотала отблесками, горела зарницами война. Она подходила все ближе. Она надвигалась неотвратимо, и люди не знали, чего им ждать от нее — плакать или смеяться? Что принесет она с собою — жизнь или смерть?

Старики крестились, слыша гром, дети пугались. И только бабы терялись. К худу или к добру?..

Тонька, слушая раскаты залпов, сжималась от ужаса. Она готова была спрятаться в подвал, лишь бы не слышать этого грохота. А он неумолимо приближался.

В один из дней проснувшиеся сельчане увидели, как торопливо уезжают из их села немцы.

Даже комендант первым сел в машину и уехал, не сказав никому ни слова,

Временно или навсегда покинули немцы село — никто не знал. Оно осталось в неведении, без власти, без всяких известий. И вдруг ранним утром вошли в село свои войска…