Эльмира Нетесова - Вернись в завтра

— Наверное, ты прав! — согласилась Тонька. И спросила поспешно:

— Выходит, весь срок отбыл. А я думала, что тебя реабилитировали.

— Ага! Опосля ссылки через пол года, когда домой воротилси. Сестрица жалобы строчила и добилась. Подняли мое дело аж с архива. Изучили и вызвали к следователю в прокуратуру. Ен и сказался, што в моих действиях нет состава преступления и наказать полагалось штрафом в тридцать рублев иль дать пятнадцать суток за фулюганство. Другая статья не могла подойти ко мне. Я аж взвыл на весь кабинет со злобы. Тот следователь сунул мне бумажку про реабилитацию, штоб рот свой закрыл скорей. А я ему про Андрея, мол ен тож где-то мается. Мне ответствовали, что мой подельщик, не нынче так завтра в дом воротится, мол, ваша сестра Светлана и его выручила, писала об ем. Я схватил ту бумажку про реабилитацию и с ней на рысях домой прискочил. Светку свою на радостях утопил в благодарностях. Она ж меня и на работу пристроила в плотники. Я враз хорошие деньги стал заколачивать. А через неделю и впрямь Андрюха возвернулся в дом. Его прямо с лесосплава сняли и на поезд запихали. Так вот мы на воле сызнова очутились. Радуемся, что дожили до ней. Но, прознала про все твоя бабка, чтоб ее блохи грызли, и поспешила ко мне наведаться вместях с твоей мамкой. Та уж большенькой стала и от меня навовсе отвыкла, забыла вконец за семь годов. Оно и немудро, мы не писали друг дружке писем, и ко мне в Сибирь на личное свиданье бабка не приезжала. А и не звал, не подпустил бы к себе опосля той газетной брехни на меня. Коль оне от меня отреклись, понятно и я их не хотел видеть и не ждал. Оне закатились в дом, прикидываются радостными, что воротился. А мне смешно! Возьми и ляпни:

— А не совестно нынче к народному ворогу в гости сваливаться и радоваться, што живьем с ссылки возвернулся? Она ж в ответ:

— Заглумили мне голову в милиции. Обещали деньжат подкинуть, коль в газете от тебя откажусь. Ну и поверила. Когда пришла опосля газеты, чтоб деньги обещанные получить, надо мной смеяться стали. Мол, тут тебе не Сбербанк, вали отсель! Выходит, ошиблась, зря поверила. Но ведь все ошибаемся. И ты не святой!

— А я в такого и не рисовался. Кому поверила, туда ступай! Говорить с вами не об чем. Я по вас не скучаю. Нынче я не ссыльный, а реабилитированный. Хто ждал, к тому я воротился. Вас обоих видеть не желаю, — открыл им двери настежь, — глотнул старик из графина и сказал откашлявшись.

— Оне ушли, но ненадолго. Дочка вскоре появилась. Стала денег клянчить. В слезах и соплях утопила каналья, и выдавила из меня. Хотя мне в ссылку пары носков не прислали за все годы. А тут на жалость надавили, мол, нужда худче петли достала. Я поверил и подмог. Так она через неделю опять появилась, снова за свое взялась. Я дал, но ужо меньше чем в прошлый раз. А серед недели поехал в деревню глянуть, как оне маются? А дело к вечеру, опосля работы. Вхожу в дом, они обе пьяные на полу валяются, как две свиньи. Рядом с ними деревенские алкаши. Всех чужих из дому выкинул, а этим дуркам от души ввалил. Протверезев, прощенье просили глумные. Я им воспретил появляться у себя в городе! Пригрозил, что ноги повыдергиваю прямо на пороге.

— Они говорили, будто бил ты их зверски! — вспомнила Тонька.

— Ремнем порол. Все потому, што мать твоя чуть блядью не стала. В ораве мужиков валялась бухая. Выдернул ее с той кучи за лохмы и прямо в коридоре ремнем порол. Обещался своими руками повесить в сарае иль ремнем запороть насмерть. А на первый случай обоих наголо постриг, чтоб со страма не могли из избы высунуться. Так они приспособились платки надевать и ходили в магазин за вином. Я и на том подловил их. Морды в синяки побил, самих отмудохал, что встать не смогли. Но через неделю отдышались и снова за свое взялись, как прокаженные. Ну и мое терпенье сорвалось. Ни бабку, ни мамку к порогу не пустил. Завел у себя псов таких, што их вся улица пужалася. Окромя Андрюхи, чужих никого не подпускали. Было орут твои бабка с мамкой за воротами, но в двор пужаются войтить. Кажный пес поболе их ростом. Цельных три кавказские овчарки, сущие волкодавы. Им бабу сгрызть легше, чем клопа задавить. Так-то вот три зимы я от их спасался.

— А куда собаки делись?

— От чумы померли. И откуда она на их головы свалилась, ума не приложу.

— Может наши их отравили? — вздрогнула Тонька, испугавшись собственных предположений.

— То исключено навовсе. Псы были обученные и с чужих рук жратву не брали. Но ни в том суть. Тяжко я пережил, когда они все сдохли одна за другой.