Сергей Зверев - Ударный рефлекс

А насильник, постояв над обрывом еще несколько минут, неторопливо уселся в салон и, развернувшись, покатил той же дорогой в сторону Южнобережного шоссе, откуда до его дома было рукой подать.

Оставалось избавиться от двух мобильных телефонов, обнаруженных в сумочке девушки, да и от самой сумочки со всякой женской дребеденью – тоже. Конечно же, телефоны можно было бы продать в киоск на рынке, однако душегуб, будучи неглупым человеком, предпочитал не подвергать себя риску из-за копеек. Ведь бэушные мобильники, продаваемые в уличных ларьках, почти всегда попадают в поле зрение милиции. Да и рисковал он не ради каких-то телефонов...

Оба мобильника были выброшены в речку, извивавшуюся между виноградников. Туда же полетела и выпотрошенная сумочка. По мнению мужчины, личные вещи жертвы следовало выбросить как можно дальше от трупа, чтобы менты, в случае чего, не связали эти находки с телом убитой.

Светящийся циферблат на приборной панели показывал половину третьего. До рассвета оставалось всего ничего, и за это время предстояло немало успеть: тщательно отмыть от крови комнату, ликвидировать осколки стекла и кровавые пятна под окном, по возможности застеклить оконную раму.

Однако душегуб не подозревал, что события сегодняшней ночи станут поворотными в его судьбе...

Определяя прокурорского следователя по особо важным делам Юрия Александровича Патрикеева как принципиального службиста и профессионала высочайшего класса, полковник Воскряков не ошибся. В отличие от многих милицейских следаков, которые для плана «по раскрытию преступлений» не гнушаются выбивать любые нужные признания пытками, Патрикеев никогда не прибегал к недозволенным методам – как бы ни велик был соблазн. И не только потому, что боялся нарушить закон, а потому что считал подобное недостойным настоящего профессионала.

Ливадийская беседа с несостоявшейся жертвой маньяка дала следствию немало, и Юрий Александрович, выжав из показаний Кати максимум информации, уже сделал определенные выводы.

Прежде всего был составлен фоторобот – правда, довольно приблизительный; ведь девушка была слишком запугана. Определенную зацепку давали слова Кати о том, что у маньяка будто бы отсутствует большой палец левой руки. И хотя следак с самого начала не очень поверил в эту деталь (в салоне «жигуля» было темно, да и перепуганная Катя вполне могла обмануться), было решено на всякий случай просчитать всех жителей Большой Ялты с подобной приметой – сообразно возрасту и полу. Отыскать таких людей оказалось делом несложным: достаточно было направить оперов в архив хирургического отделения всех горбольниц Южного берега Крыма, в картотеки хирургических отделений.

Подходящих кандидатур оказалось лишь трое. Гинеколог местной женской консультации Иван Алексеевич Слижевский был в Ялте человеком весьма известным и любимым всеми: от распутных малолеток с набережной, которым он делал аборты, до беременных жен ялтинских начальников, которые предпочитали наблюдаться только у этого специалиста. Медицинское начальство характеризовало Слижевского двояко; мол, слабовольный человек, любящий выпить... Именно по пьяни Слижевский в свое время и лишился пальца руки – замерз на Ай-Петри, пришлось отнять фалангу.

Куда более подходил на роль расчленителя Владимир Игнатьевич Глушков, рубщик мяса на ялтинском рынке. Две судимости, весьма специфическая профессия... Да и стопроцентного алиби у Глушкова не было. Вроде бы на момент совершения всех убийств он был дома, но подтвердить или опровергнуть это было некому.

А вот третий четырехпалый на роль маньяка не подходил совершенно. Тридцатилетний Геннадий Викторович Паскевич, бывший школьный учитель, уволенный «по сокращению», полтора года назад организовал первый в городе поисково-патриотический клуб «Коловрат»: походы по местам боев Великой Отечественной, поиск незахороненных бойцов Красной армии, организация музея боевой славы... Кстати, большого пальца левой руки Геннадий Викторович лишился именно из-за своей поисково-патриотической деятельности; во время раскопок засыпанного взрывом дота рванула мина; руководитель «Коловрата» уцелел чудом, но осколок срезал палец...

Источник существования Паскевича был типичен для курортного города: обладатель сразу трех квартир в районе набережной, он круглогодично сдавал две из них, а сам обитал в третьей. Все без исключения соседи характеризовали Паскевича исключительно положительно: женщин не водил, пьяных дебошей не устраивал... Мальчишки, которых он вывозил по местам боев, были от него без ума. Паскевич даже организовал нечто вроде небольшого музея: простреленные каски, проржавленные автоматы...