Сергей Зверев - Охота на шакала

– …Все же, Катюха, раньше и представить было невозможно, что мы с тобой можем быть в море на равных! Вот, к примеру, в Дании еще почти пятьсот лет назад был принят закон, который гласил, – Зиганиди наморщил лоб, вспоминая, и выдал: – «Для женщин и свиней доступ на корабли Его Величества запрещен… если же они будут обнаружены на корабле, незамедлительно следует выбросить оных за борт».

– Что за дискриминация! – делано возмутилась Катя. – Я протестую!

Коля достиг цели: Сабурова оживилась.

– Ох, не было там меня! – покачала она головой. – Уж я бы…

Но, начав фразу, оборвала ее, уставившись куда-то в стену остановившимся взглядом. В следующие секунды глаза все трех встретились. У каждого на лице читалось удивленное выражение. И удивляться были причины – рации у всех внезапно ожили. В них теперь слышался плеск волн, свист ветра и чьи-то слова. Русские слова!

– М-да… веселенькое дельце… Ладно, посмотрим!

Впечатление у всех было таким, словно случилась какая-то массовая слуховая галлюцинация. Но, прекрасно понимая, что такого быть не может, коллеги слушали дальше, пытаясь понять, что же это все означает. Пока лишь изредка слышались какие-то необязательные слова человека, явно обращенные к самому себе. И если Сабурова и Зиганиди слушали «просто так», то Саблину вдруг показалось… что он узнал голос!

– Мефодий… ты? – произнес он.

– Виталий?! – с не меньшим удивлением услышал он в наушнике.

Послышавшиеся в коридоре шаги прервали только начавшуюся странную беседу. К решетке подходили двое американцев. У одного из морпехов в руках был поднос – пришло время обеда. В решетке открылось окошечко, и нервно подрагивавшие руки Зиганиди приняли еду. Хотя всем троим сейчас было не до приема пищи…

К «Киренаике» подходила яхта Мефодия. Стоя на палубе, трое американских морпехов махали руками старому знакомому.

– Мистер Платонов! Снова мы с вами пересекаемся! – кричал чернявый лейтенант.

– День добрый, – улыбаясь, поздоровался Мефодий, глядя на них снизу вверх, в соответствии с габаритами двух судов. – Мир тесен, и наша встреча это как раз подтверждает.

– Ну, как проходит ваше путешествие? – обратился к нему вышедший на палубу Уоррел.

– Спасибо, все хорошо. В том числе и благодаря вашей помощи. Но я не ожидал увидеть вас здесь, капитан.

– О, это отдельная история, – бывший уже навеселе командир эсминца улыбался, – ее надо рассказывать отдельно. К чему я и веду – раз уж мы опять встретились, то приглашаем вас на борт. Все и расскажем.

– Почему бы и нет? – отозвался Мефодий. – С нашим удовольствием.

Вскоре в кают-компании дым стоял коромыслом. Выпить со знаменитостью каждый из американцев почитал за честь. И, учитывая то, что на эсминце сегодня вполне справятся без него, Уоррел решил расслабиться, позволив это сделать и тем офицерам, которые были с ним на яхте.

Мефодий, делая удивленное выражение лица, только ахал, выслушивая рассказ о том, что случилось на «Киренаике» и «Кроссе» за последнее время.

– Просто какой-то ужас. – говорил он, – раз уж тут такое, то представляю, что случилось бы со мной…

Представленный ему Джамаль разливался в извинениях по поводу их первой встречи.

– Господин Мефодий, я просто сгораю от стыда, что так получилось, – говорил он, прижимая руки к груди, – мне ведь даже не сообщили о том, что произошло. Я тогда вел важные переговоры и ничего не знал. Эти твари отказали в помощи!.. Нет слов! Но, безусловно, вина на мне. Впрочем, как видите, Аллах наказал нас… Все погибли – остался лишь я и два моих помощника.

Мефодий уверял, что все понимает. И его статус легенды, и уже изрядный градус давно сидевшей компании немало поспособствовали тому, что Платонов, поднимая тост за тостом, часа за полтора ухитрился споить буквально всех – американцев, ливийцев и Пятакова.

– К-капитан, я вас очень пр-рошу… отпустить меня на берег. На-бе-рег! – Язык у Пятакова, употребившего ударную дозу виски, не то что заплетался – вязал петли. – Вы же поймите… у меня бизнес. Понимаете – б-б-бизне-ес. И мне надо быть… ик… на берегу.

Уперев локти в стол и положив на ладони вспотевшее лицо, Пятаков мутными глазами всматривался в могущего отпустить его Уоррела. Однако алкоголь уже действовал на морского волка по полной программе. Капитан сидел в кресле, но это удавалось ему только при помощи спинки и подлокотников, иначе тело уже сползло бы на пол. Опустив голову на грудь, командир эсминца не проявлял никакого интереса к окружающей обстановке.