Петр Катериничев - Редкая птица

— Значит, порно, которое снимали в особнячке, и является этим наркотиком?

— Пожалуй, да. Подростку-девственнику вполне хватит красивого плейбоевского клипа, и, если ему вдруг продемонстрировать физиологические подробности полового акта, да еще с извращениями, это может стать причиной существенной травмы, — каким бы раскованным не казалось общество самому себе в вопросах морали, романтизм возраста не приемлет уничижения идеала.

Ну а человек, для которого насилие и секс на экране являются видом допинга… Его психика постепенно привыкает ко все более извращенным и циничным эпизодам…

— Дрон, но ведь на Западе это дело настолько изучено и отработано, и фильмы они могут снять на любой вкус и заказ, и актеры так сыграть… Ну а гримеры… те вообще таких монстров делают — в кошмаре не увидишь!

— В том-то и дело, Ленка: сыграть! Зритель знает, что после съемок актеры смоют с себя красную краску, а «жертва» с «насильником» проглотят в баре по порции мартини, позлословят о режиссере и спокойненько разъедутся по домам…

— А тут все по-настоящему… Но ведь подобных психов не так много…

— Наверное, все-таки больше, чем мы можем себе представить… Какие-нибудь «клубы по интересам» в дальнем за-бугорье.

— Все равно. Продукция нелегальна — значит, закрытые просмотровые залы…

Очень дорого.

— Ты знаешь, маньяки свое сумасшествие болезнью часто и не считают. Или принимают ее за избранность. А за это люди готовы платить очень дорогую цену.

Часто — любую. К тому же, сумасшествие — болезнь заразная.

— Как это?

— Ну вот представь, какова будет реакция человека, узнавшего о том, что кого-то сбила машина?

— Жалко.

— А еще? Тайная, но естественная?

— Хорошо, что не меня.

— Точно. Каждый человек отличается от жука тем, что знает: он смертен.

— А ты уверен, что жук этого не знает?

— Не уверен, но предположим. Человек не знает точно о конечности земного своего пути и всю жизнь проводит под гнетом этого страха. Осознанного или скрытого.

— Брось ты. Многие живут так, словно собираются жить вечно.

— Каждый человек решает эту проблему сам. Одни — берут все от жизни, другие — ищут бессмертия души… А третьи нейтрализуют свой страх страхом смерти других.

— Это вроде Сталина или Гитлера?

— Вроде. Этакий перевертыш: «Чем больше людей отправлю на тот свет, тем меньше шансов попасть туда самому».

Кстати, сказка моя — не такая уж выдумка. С двенадцатого века в Западной Европе ведьм сжигали тысячами! В некоторых городах женщин истребили чуть ли не поголовно…

— И в первую очередь, наверное, красивых…

— Наверное… «Дьявольский соблазн» и все такое… Мы помолчали.

— Дрон, а, наверное, из тебя хороший бы проповедник вышел. Гуру.

— Не, я в академики подамся или в психоаналитики. Оно денежное.

— Так ты алчный!

— Еще бы. Но тщательно это скрываю.

— От самого себя тоже?

— А как же. Порок, о котором знаешь сам, уже не порок, а хобби.

Ленка вдруг замерла:

— Дрон! До меня только сейчас дошло!.. А что они с девушками потом делают?

Ведь убивают!

— Особнячковая шпана?

— Да.

— Думаю, нет.

— Почему? Ведь свидетели…

— Прежде всего, девчонки — товар, и дорогой. А деньги уничтожать они не станут, раз «бизнесмены».

— Куда же их девают? В проститутки?

— Вряд ли.

— Ну да! Девушка может-таки разговориться.

— Разговориться — тоже вряд ли. После такой «психиатрической обработки»…

Но сбежать с концами — может.

— Так куда же их девают? Я же помню, трое из особняка исчезли, их увезли.

— Думаю, их просто продали.

— Продали?

— Ну да. Граница-то рядом. И мотается туда ежедневно столько «челноков»…

— Но ведь паспорт нужен, еще какие-то документы…

— Если есть деньги — нет проблем.

— Но ведь на границе и милиция, и пограничники, и ка-гэбисты, или как они теперь называются. Риск большой — вдруг какая девчонка крик поднимет!

— Никакого риска. Вспомни свое состояние — «как кукла заводная». Все эти особнячковыс эксперименты направлены на главное: полностью лишить человека воли.

Страхом. Ну а для полной безопасности — легкий транквилизатор, — так можно целую группу вывезти без затей.

— Наверное, ты прав… Слушай, а я им зачем была нужна? Тоже для продажи?

Интересно, сколько бы за меня запросили?

— Продать, наверное, не продали бы, а вот поторговаться…

— Не понимаю…

— Ты приманка, «живец».

— И какую же рыбу на меня хотели поймать?