Петр Катериничев - Редкая птица

Рядом тормозит дымчатый «трехсотый» «мере», открывается дверца:

— Э-эй!

За рулем сидит мое давешнее ночное видение. Девушка из ресторана.

Разумеется, одетая. Стильно. А жаль.

— Привет, — неуверенно улыбаюсь я и делаю ручкой. Надо полагать, из-за врожденного целомудрия. И жест мой похож одновременно на «прощание славянки» и «у нас не все дома».

— Садитесь, подвезу, — приглашает девушка. Опускаюсь в прохладу кондиционированного салона. Пахнет дорогими духами, кожей кресел, хорошим табаком. Странный я — ну не килькой же в томате здесь должно пахнуть!

— Куда вас подбросить?

«К небесам!» — единственное, что пришло на ум. Девушка повернулась ко мне, и я заметил, что она не просто красива — она незаурядно, изысканно красива!

Густю-щис длинные каштановые волосы, глаза цвета глубокого моря — темно-зеленые и переменчивые. Высокие скулы, чуть восточный разрез глаз, правильный изящный нос и .припухшие губы искушенной любовницы… Если она желала мне понравиться, то ей это удалось!

— Извините, я не представилась, меня зовут Элли. «Элли» — музыкой запело в ушах. «Элли…» Да и как ее еще-то могли звать? Ну конечно, Элли!

— А я — Дрон.

— Это что, имя?

— Нет, это профессия. А имя — Олег.

— Дрон… А, ! Птица Додо! Меня вообще-то тоже зовут Лена, или Лека. Но ведь Элли — красивее, правда?

— Замечательно, — с энтузиазмом киваю я, разглядывая ее изумительные загорелые ножки.

— Дрон, прекрати так глазеть. — На «ты» она переходит легко, и моя преподаватсльско-кандидатская душа переполняется тщеславием, наверное, принимает за ровесника.

— Так куда поедем? — спрашивает девушка.

— В Изумрудный город, это ж ежу понятно!

— Как скажете! — И машина трогается с места. Элли нажимает какую-то кнопку, и в салоне звучит музыка. Я закуриваю, закрываю глаза и откидываюсь на спинку.

Музыка расслабляет. А я представил, как приятно было бы заняться любовью прямо здесь, в машине, которая по размерам чуть меньше, а по комфортабельности много больше моей холостяцкой коммуналки. Разумеется, под музыку поживее…

— Прикури мне, — просит девушка, и я окончательно убеждаюсь, что происходящее не продолжение сна и мне не придется снова услышать: «Дронов, на выход». Хотя как знать…

Прикуриваю для нее «Мальборо» с ментолом из ее же пачки. Девушка затягивается:

— Дрон, а тебе не страшно было? В своих эротических грезах я отлетел далеко, поэтому не сразу понимаю, о чем она.

— Когда?

— Вчера. В ресторане.

— Страшно?..

— Ну да. Ты боялся?

Интересно, почему я сам об этом никогда не задумывался. Страшно? Нет, не то. Было неприятно, тоскливо — и оттого, что вечер сыпался, и еще Бог знает от чего. Потом — омерзение. Потом — злость. Потом — грусть. А потом уже нужно было действовать…

— Нет. — Но они же могли тебя убить. Или — чего похуже.

— Да?

— Ну, издевались бы… Ведь никто бы не вступился.

— И правильно. Не должны нормальные люди лезть на ножи и стволы.

— Но ты же полез?

— Меня оскорбили.

— Подумаешь, разжевал бы и выплюнул.

— Так можно проплевать все.

— Слушай, а если бы обидели не тебя, а кого-то другого ты бы тоже полез?

— Да.

— Почему?

— Я умею драться.

— А если бы не умел?

— По обстоятельствам.

— Что значит…

— Позвонил бы в милицию.

— Веришь во всесилие закона?

— Не всегда. Но это лучше, чем не сделать ничего. И много лучше, чем налететь на нож, никого не умея уберечь — ни себя, ни других. Это я без балды.

— Значит, я поступила правильно.

— Да?

— Это я вызвала милицию. По автомату.

— А твой спутник?

— Да ну его.

— А сегодня ждала меня на входе?

— Вот еще. Просто позвонила и спросила, когда ты освободишься.

— У кого?

— У Кузьмича. — Так ты его знаешь?

— А кто его здесь не знает?

— Ну да, мужик он простой, — лукавлю я.

— Простой. Как сибирский валенок с программным управлением и вертикальным взлетом.

Машина набрала скорость, — мы выехали из города.

— Почему ты меня не спрашиваешь?

— О чем?

— Тебя что, девушки всегда встречают из милиции? После драк?

— Ага. Только с чайными розами и на «кадиллаках».

— Все ясно. Ты — балабол. А серьезно?

А серьезно-я никогда ни о чем девушек не спрашиваю. То, что они хотят рассказать, они расскажут сами, а то, о чем не хотят, — выспрашивать бесполезно.

Наврут. Вернее — нафантазируют.

— Боюсь скоро состариться.

— Хочешь жить долго?

— Всегда. Хочу жить всегда.

— Ты как ребенок: «Пусть всегда буду я!» А мы почти приехали.