Петр Катериничев: Беглый огонь

— А стал — я!

Взял очередную сигарету, прикурил. Ну да, охраннички малость расслабились: театр есть театр, и всем интересно следить за ходом увлекательной пьесы. Дальше будет еще интереснее! Они даже не подозревают, насколько!

— Как влез во все это Дима Крузенштерн? Случайно. Он же не только банкир, но и компьютерщик. Заметил мельтешню вокруг «Точприбора», стал наводить справки… И — совершил ошибку. Роковую. Он пошел к тебе консультироваться. Как к умнику и гению компьютерных технологий. Как к другу детства. Ты правильно просчитал действия Круза: не стал бы он торговать страной и вполне мог проинформировать нужных людей в заинтересованных учреждениях и опустить на завод «занавес». И ты Крузенштерна убрал. — Я замолчал, прикрыв глаза рукой, пережидая ярость, собрался, продолжил вполне спокойно:

— Все, все, даже Шекало, связали эту акцию с проблемами самого «Континента-ля», которые у него начались незадолго до общего кризиса. М-да… Доверчивость и откровенность Димы с другом детства стоили ему жизни.

— Послушай, Дронов…

— Я не закончил. Ты успел узнать у Крузенштерна о его встрече со мной. И — вульгарно струсил. Ты же знаешь, насколько я несбалансированная личность!

Устроил у меня дома показательный капкан и умыл руки. Девчонку придушил, гнида!

Нет, не сам, зачем пачкать холеные руки? Двух братанов беспамятных велел забить, чтобы на меня калединскую разборку навести… Кстати, этих кто? Глава привратников и невозмутимый «шкаф», что сопроводил меня сюда? — Я уставился в мутные, окаймленные белесыми ресницами глазки Кулдакова, скривился в невеселой ухмылке:

— Да у тебя тут не фирма — кубло змеиное! Видишь, какой я догадливый, когда в ударе!

— Говори, говори, я слушаю. — Кулдаков брюзгливо выпятил нижнюю губу.

— Ты еще добавь: напоследок. Что говорить, лихие ребята, вдвоем семерых сонных победят и не почешутся! Так о чем я? Ну да: ты расставил на меня капканы и стал выжидать, чем кончится. А я добрался-таки до Покровска — любопытство разобрало.

— Любопытство губит кота.

— А я не кот. Я — лев! Особенно когда в гневе! — Я снова закрыл глаза, переводя дыхание, сдерживая ярость. — Ладно, проехали. Как только я объявился в Покровске, меня стали показательно долбать люди Филина. После кризиса он остался единственным претендентом на «клад». И твоя задача была проста как яйцо: выхватить пойманную рыбку из рук добытчика! И у тебя даже человек продвинутый нашелся — тот самый новый начальник Покровского УФСБ! И — повод для вмешательства силовых структур УФСБ в разгром неизвестных пришлых: это их снайпер завалил Смотрящего по Покровску, Козыря! Главное, что действия Филина и твои были санкционированы высокими, но разными чинами! Но Филин был слишком близок к успеху, его операция вышла на завершенку, и калифорнийский патрон дал тебе указание замереть и не отсвечивать. А тут еще и Дедушка проснулся не ко времени и поменял «рыбок» в аквариуме! Всех. Поле битвы, как о том мечталось, досталось бы мародерам, если бы не иракский конфликт, не «сеточка» Системы над Объектом… Но я, я перехватил «рыбку» у Филина, я спровоцировал нарушение Системы и — ушел под лед чуть раньше, чем опустилась «завеса»! Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Я перевел дух. Продолжил насмешливо:

— И что ты имеешь теперь вместо вожделенных миллионов? Невыполненные обязательства перед калифорнийским боссом и липкий страх перед здешними силовиками, которые копают, уж будь уверен. И какая разница, кто тебя замолотит вскорости, твои американские друзья или российские недруги?.. Разумеется, вместе с бультерьерами. — Я кивнул на стоящих по бокам убивцев. — Так надежнее.

Кулдаков сидел замершим сфинксом. Разлепил толстые губы:

— Складно сочиняешь. Доказательства?

— Существования товара?

— Да.

— А ты стал деловым.

— Я всегда им был.

— Жаль. — Я вздохнул искренне. — Итак, доказательства… Как же без них?

Сейчас нарисуем. Или ты считаешь меня самоубийцей? Как справедливо говаривал дедушка Энгельс, террор — это не господство людей, способных внушать страх, это, наоборот, господство насмерть запуганных людей! И ты сидишь сейчас в своем особняке как сдрейфивший барсук в норе; по правде сказать, я к тебе и не сунулся бы, но что делать с таким товаром, который может купить только один человек в мире? Или два? И по улицам эти двое запросто не ходят даже в Америке! Нет, пора покидать съехавшую с резьбы родину и линять на гостеприимную чужбину. Сумма сделки стоит того.