Петр Катериничев - Беглый огонь

— Не без того: тот свет — предмет темный. Да и кладбищенские тоже не пальцем деланные. Лет десять назад какие-то борзые ребятишки решили было погосты под «крышу» взять: уж очень местечко прибыльное да бизнес прокрутный. Назначили стрелку и — пропали. Без стрельбы, поножовщины, шума, гама… На кладбище ведь сторонних людей нет — династии. Если кого и берут, то конкурс, как в МГИМО. Да и спецы среди кладбищенских самые разные попадаются: кто венки плетет, кто — петелькой так орудует, что куда там итальянской «Ностре»…

Ольга прикурила, продолжила:

— Васятко — одноклассник мой, вроде знаю его больше двадцати лет, а вот когда говорю с ним, все — оторопь берет. Он и когда пацаном был, а пацаны все вместе вроде и играли, а все — в сторонке от него держались, насколько возможно было. Он ведь — потомственный похоронщик; батянька у него самолично могилушки рыл, сейчас — возраст вышел, домовины ладит на дому… Бр-р-р… Как-то мы классе в шестом, что ли, к Васятке заходили, заболел он: не дом — склеп какой-то.

— А я по простоте думал, похоронщики сплошь выпивохи и люмпены. А этот — молоко с коньяком.

— Люмпены — копальщики, но они у кладбищенских в наеме; они и вправду пьют ведрами, да глядишь — годков через три-пять уже и откидываются. А здешние — кадровые… Ладно, хватит о потустороннем, — решительно произнесла Ольга. — Дай-ка бутылку. Меня после общения с Васяткой всегда-то дрожь бьет.

А я вспомнил Васяткину многомерную фигуру и понял несоответствие: доктор Катков хоть и был похож на Харона, а глаза светлые: думки у него, как человека на этом свете задержать. А у Васятки будто аршин в глазах: так с тебя мерку и снимает да прикидывает, как тебя «по уму» лучше переправить, чтобы не в обиде был. Ольга права: жутковато.

А Ольга тем временем ловко открутила пробку и основательно приложилась к виски. Скривилась, закурила, чиркнув кремнем:

— Надеюсь, гаишники нас не остановят. Я скривил губы в невеселой усмешке: все, как в детской присказке: «С тобой, пожалуй, заберут. А уж со мной — точно не отпустят».

Авто резво бежало по шоссе по направлению за город.

— И далеко мы теперь? — спросил я.

— А у тебя что, свидание?

— Если бы… Доктор Катков прописал покой.

— Куда хуже, если бы покой прописал Васятко.

— У тебя прорезалась склонность к черному юмору?

— Самую малость. — Ольга выудила сигарету, закурила. — А едем на дачу.

— Твою?

— Нет. Одной подруги.

— Ближней?

— Почему ты спрашиваешь?

— Гарантий, что бандиты не навестят тебя еще раз, никаких.

Самую чуточку я лукавлю: да, Ольгу могут разыскивать алчные до денег индивиды. Но и меня могут разыскивать индивиды, алчные до больших денег. То, что начавшаяся разборка в Покровске связана с очень большими деньгами, — сомнений никаких. Хотя бы потому, что «Континенталь» маленькими никогда не интересовался.

А вообще — нет в мире совершенства! То есть никакого. Три недели страдать от безделья и непонятки по причине отсутствия событий и — влететь в такую бодягу, когда они покатили снежным комом! Вот только откуда катится этот ком? Уж точно, не с Капитолийского холма. А вот из коридоров отечественного Белого дома, из его кулуаров или даже с поднебесных кремлевских вершин — вполне.

— Видишь ли, Гимлер, Таджик, Пентюх — это все не левые пацаны. Когда-то с Серегой начинали, и я думала… Я думала, что они по-прежнему свои ребята. Если бы Серегу не арестовали в Германии…

— Если бы у бабушки были яйца, она была бы дедушкой.

— И без тебя все понимаю. Выжить рядом с деньгами можно только на троне из страха окружающих, больше никак. Пока они боялись, все было нормально. Теперь же…

— «Расклад не наш, и шарик — на зеро…» — пропел я с чувством.

— Пока не наш. Пока.

— Меня радует твой оптимизм. Но…

— Погоди, Олег. Это были свои.

— Свои?

— Ну, бывшие свои. Чужие не знают ни о каких суммах наличными.

— Но предполагать могут?

— Вполне. Вообще-то я распустилась и расслабилась. Имея такого братца. Если и опасалась кого-то, то только совершенно диких гоп-стопничков. Как теперь их называют, отморозков. Да еще, пожалуй, милиции: люди там разные и, как учит пресса, вполне способные на налет к бедной сестренке богатого братца. Тьфу, накаркала! Легки на помине… — досадливо скривилась Ольга; впереди, в недальнем уже отдалении, стоял гаишник и, заприметив нас, направлялся к центру осевой, помахивая палкой. Фигурка его быстро приближалась. — Блин, когда из города выезжаю, так стольник — как здрасьте — за выезд! Сегодня у них точно игра в «проверки на дорогах»: здесь «фару» никогда не ставили. А сейчас, если запашок учует, еще и выдребываться начнет, морали читать…