Гарольд Роббинс - Надгробие Дэнни Фишеру

— С какой стати, шеф? Я — примерный муж и отец. Кроме того, у меня нет на них денег.

Я переглянулся в зеркале с девушкой, которая не сводила с меня глаз. Джек криво усмехнулся.

— Ну да, рассказывай мне сказки… Ладно, это твое личное дело, а нам пора сворачиваться.

Времени было четверть второго. Я чертовски устал. Натруженные за семь с половиной часов ноги просили пощады, спину ломило так, будто я таскал мешки. Но все-таки это была работа. Хотя и тяжелая, но работа. Два месяца я искал ее. Уже минуло три года, как я вернулся. Три года отчаянной борьбы за существование, случайных заработков и долгого времени новых поисков работы. Пока Нелли служила в своем магазинчике, мы кое-как перебивались. Но после рождения Викки Нелли пришлось оставить работу, и мы впервые по-настоящему узнали, что такое нужда.

Я прекрасно помню тот день, когда она пришла с работы и объявила, что у нас будет ребенок. Первое чувство радости тут же сменилось беспокойством. Эта озабоченность, по-видимому, была написана на моем лице, потому что Нелли спросила с обидой:

— Дэнни, ты не рад?

— Конечно рад, милая, — смешался я.

— Тогда в чем дело?

— Меня мучает мысль — где достать денег. Дети — дорогое удовольствие.

— Найдешь работу. Должна же когда-нибудь кончиться эта полоса невезения.

Я отвернулся и закурил.

— Я сам себя в этом постоянно убеждаю.

Ее глаза наполнились слезами.

— Просто ты не хочешь ребенка, — с горечью проговорила она.

— Да нет же, нет! — я резко развернул ее к себе лицом. — Я очень хочу малыша. Но он стоит денег. А вот этого у нас как раз и нет.

— Дети много не требуют. Единственное, что им нужно, это любовь, — тихо проговорила она сквозь слезы.

Если бы это было так! Пожалуй, никогда в жизни я не испытывал такого унижения, как в тот день, когда мы истратили последние пятьдесят центов и были вынуждены обратиться в агентство общественного вспомоществования. Клерк окинул нас презрительно-холодным, укоризненным взглядом, сначала меня, потом беременную Нелли, словно укорял, что мы рожаем детей, когда не в состоянии позаботиться о себе. Пришлось отвечать на бесконечные унизительные вопросы, заполнять безразмерные анкеты. А потом, когда мы наконец получили пособие, к нам в любой момент могли завалиться бесцеремонные контролеры.

Помню, как одна из них — пожилая полная женщина с буклями и мясистым, густо напудренным лицом — принесла нам первый чек.

— Это вам на питание и другие необходимые для жизни вещи, — строго проскрипела она.

Я смущенно кивнул.

— Если я услышу, что вы потратили хоть доллар на выпивку или азартные игры, это будет ваш первый и последний чек.

Мое лицо пылало, но я не осмеливался взглянуть на нее, чтобы не испортить все дело. Я чувствовал себя так, как будто стоял на паперти с протянутой рукой. Наверное, от стыда я больше никогда не смогу посмотреть кому-нибудь прямо в глаза. Но когда родилась Викки — крошечное, сморщенное, беспомощное создание со светлыми волосенками, — я решил, что нам нечего было стыдиться. Было бы гораздо хуже перед Богом и людьми, если бы мы убили ее. Просто вот так стоять и смотреть на свою дочь, плод безграничной любви, — стоило всех унижений на земле.

Приветливая пожилая медсестра провела меня в палату, в которой лежала Нелли вместе с семью другими роженицами. Присев на стул у кровати, я взял ее слабую руку и благодарно прильнул к ней губами.

— У нас девочка, — виновато сказала она.

Сидя в приемной, я так переволновался за нее, что мне было безразлично, кто родится. Лишь бы с Нелли было все нормально.

— Но у нее твои волосы, — поспешно добавила Нелли.

— И твое лицо, и твои глаза, — сказал я. — Я ее видел, она красавица!

Нелли улыбнулась.

— Ты не очень разочарован?

Я с ожесточением затряс головой.

— Это именно то, что я хотел. Еще одну маленькую Нелли.

Зашла сестра и вежливо попросила меня выйти. Я поцеловал пульсирующую синюю жилку на лбу жены и вышел из палаты.

С раннего утра следующего дня я бросился на отчаянные поиски работы. Как обидно, что ничего не было. В панике, что я не смогу прокормить своего ребенка, я решил обратиться к Сэму. Собираясь с духом, я около часа простоял перед входом в громадину «Импайр Стэйтс Билдинг», в котором располагался его офис. Наконец поднялся на двадцать второй этаж.

Нервно меряя шагами просторную приемную, я с замиранием сердца ждал, пока его смазливая секретарша доложит обо мне. Сэм отказался принять меня. Спустившись вниз, я позвонил ему из автомата. Его сердитый голос обдал меня холодом.