Эльмира Нетесова - Женская месть

— Сказала по глупости, со зла. Ведь у нас с тобою и друзья, и знакомые общие. Ляпнула по бабьей глупости, не подумав, — оправдывалась Валентина.

— Ну, ладно это! А почему сказала, что тебе стыдно идти рядом со мною, признаваться своим знакомым кем я работаю? Или их мужья с неба звезды хватают?

— Да почти всех сократили с работы, сидят без заработков и никуда не могут устроиться. Не берут их, нет ничего в руках! Все годы штаны просиживали. А когда приперла жизнь, ни к чему неприспособленными оказались. Не только семью, себя прокормить не смогли. И кому нужно их образование и связи. За них и буханку хлеба не возьмешь. Таких

теперь полно. Все непризнанные, непонятые и несчастные…

— Но раньше ты восторгалась ими! С чего ж теперь судишь?

— Глупая была, — призналась тихо.

— И теперь такая же, — отмахнулся Захар:

— Изменись ситуация, снова станешь носиться вокруг них на цыпочках. У тебя, как у любой бабы, кто накормит, тот и прав. А жизнь каждого может скрутить в бараний рог и подставить подножку, хоть генерала разложит на лопатки, или меня. Вон с месяц назад меня свернуло в штопор. Думал, труба дело, отпрыгался старый мухомор. Воспаление легких прицепилось. И враз двухстороннее, а вас никого. Ну, хоть лопни. Ни родни, ни любящих, а я ни дыхнуть, ни перднуть не могу. До отхожки за дом еле доползал. Над «очком» зависну и думаю, как бы не свалиться вниз, в самое дерьмо, ведь и достать будет некому, вмерзну насмерть. Хорошо если бабки нагрянули б, те выдернули б из чего хочешь, но ведь совестно самому. Веришь, штаны натянуть не мог. Так больно вдохнуть было. Вот эдак с неделю маялся. Анке признаться стыдился. Но тут Илюшка примчался. А я уже Богу душу отдаю. Он врача приволок чуть ли не в зубах. Пригрозил, что не выпустит, пока тот меня на ноги не поднимет. А доктор мой постоянный клиент. Уколами всю задницу испорол. Сколько таблеток впихнул. Я хлеба столько не съел, а он все пичкает. Велел меда, горячего молока, свежего масла принести. Илюшка мигом к Анке кинулся. Ну, взялись за меня! Чужие люди! Слышь, ничем не должные. Ну, кто я им? А ить ни днем, ни ночью ни на шаг не отошли. Варенье малиновое силой в меня пихали, в баню на руках таскали. В избе так топили, дышать было нечем. Медвежий и барсучий жир, свиное нутряное сало, лимоны, все принесли. Самогонкой от пяток до макушки натирали. Бабка Прасковья исподнее белье мне связала. А кто я ей, старый мухомор! Чужой человек, они меня как родного на ноги ставили. Ни на минуту одного не бросили. Вы про то и не знали. Соседи не говорили про любовь. Что толку в словах. Над гробом еще красивее говорят. Эти люди делом свое доказали. Я отродясь такого ухода не знал и не видел. И на ноги подняли. Не приняли благодарностей. Предложил Анке деньжат, она обиделась, отказалась наотрез и не велела об таком думать. Илюха каждый день приезжал из города. Почти не спал. Хотя не родня. А где же вы были? Чужая родня! Только на словах любите и помните. Коснись дела, исчезаете, потому что никогда не умели заботиться о другом.

— Не говори лишнее! Сколько я тебя водила к зубному врачу, лечила от радикулита. Ты все забыл. Мы тоже болели, и тебя не было рядом. Никто не упрекает, так уж коряво сложилось в нашей семье, что чужие заботы помним, а своих вообще не замечаем. Так оно и должно быть, потому что свои — обязаны, понурила голову Валентина и добавила:

— Родная внучка к тебе боится приехать.

— Еще чего?! — подскочил Захар как ужаленный и спросил хрипло:

— Зачем? Чего этой потаскухе у меня надо? Первенца! Живую душу сгубили! Кто она после того?

— Ой, Захар, не кипи! Женька так решил. Он никого не спрашивал и не советовался. Мы боялись, что убьет Наташку. В лифт кулаком вбил. А по пути в больницу сколько навешал. Девка при аборте отдохнула в кресле и боли не почувствовала после его кулаков.

— А если она неплодной останется? — перебил Захарий.

— Невелика беда. Теперь таких много. Теперешние детки не подарок. Сколько мы с тобой помучались, пока Ирку растили? Помнишь? А что она отчебучила? Не успев повзрослеть, забрюхатела! А и мальчишки не лучше: пьют, колятся, таскаются, заражаются, попадают в зоны! Или тот Чижов Леня! Ему чего не хватало! Живет на всем готовом, ни в чем отказа не знает. Но ведь подонок! Да чем такого иметь, лучше одной жить, так хоть не обидно, что потратила жизнь на отморозка!

— На себя смотри. Оно что дочь иль внучка, с тебя себя списали.

— А я причем? — вспыхнула Валентина, мигом покраснев.

— Как с клиентами себя вела, крутила задницей перед всяким чмо! Чему же удивляешься? Вот и выросли обе в тебя, такие же вертихвостки.