Эльмира Нетесова - Женская месть

— Чего мнешься? Обзавелся бабой иль все в кобелях бегаешь? — спросил Захар.

— Ну, почему сразу кобелем назвал? Мужик он и в Африке мужик. Если нашего брата бабенки не интересуют, это уже не человек, а пугало, или мумия.

— Выходит, я уже труп? — взвился сапожник.

— А что? Еще ни одну Ягу не уломал в хозяйки? — рассмеялся Илья.

— В том и дело что не нужны мне бабуленьки Ягуленьки, а молодок все порасхватали. Опоздал я! Только глянул на Анну, ее Толян пригрел. Я к Василинке хотел приклеиться, там опередил буденновец. Помнишь, приходил ко мне галоши клеить. В них навострился на гулянку, сбацал с Василинкой краковяку и уволок ее на гумно из-под самого моего носа. У всех отбил девку подлый есаул. Да как шустро уговорил, мерзавец! Я вышел за дом в лопухи, вертаюсь, а он, негодник, уже у ней на крыльце в единых трусах сидит и чай с блинами пьет. Без слов всему свету хвалится, злодей. Ну, что тут скажешь, опять прозевал, — смеялся Захарий.

— А что ж с Варварой не поклеилось?

— К ней недавно из города старый хахаль наведался. Она его с час за калиткой продержала. Никак не мола узнать и вспомнить. Он чуть не упал, стоявши столько. Ну, Варенька его впустила, чаем напоила. Говорили они с ним в огороде до самого вечера. Уже темнеть стало, когда она гостя к автобусу привела. Тот, уезжая, сказал ей:

— До скорой встречи!

Варя с того дня все на заборе висит, а тот хахалек никак не едет. Оно и понятно, чаю дешевле дома попить, чем далеко ехать. А может, и другое приключилось. Он ей сказал — до скорой встречи, ан не уточнил, где стрелку забил, на каком погосте? Варюха спросить позабыла. Он не едет. А я не хочу ему мешать. Зачем людям жизнь ломать? Вот так и живем, кого-то ждем, иных провожаем. Ну, сознайся, обзавелся бабой? — глянул Захар на Илью.

— То как же! Конечно! Уже сколько их поменял. Всякие были. Уж где только ни клеил их, даже на кладбище!

— Нешто покойниц? Во глумной. Иль живых не хватило.

— Зачем мне мертвые? Я такую вдову заклеил, аж погосту стало жарко. Выпили за упокой, все честь по чести. Прослезилась моя лапушка. Я пошел проводить крошку, а там река, густой ивняк, ну усадил передохнуть, пожалел, пособолезновал, приголубил женщину. Так вот и случилось, что утешил хорошо. Она довольна осталась. Домой бегом бежала. Там ее родня на поминки дожидалась. Мы с нею месяц встречались. Вернее сорок дней. Пособолезновал я ей в последний раз и баста на том. Надоели кладбищенские свиданки. А домой не звала. Вот и все. Теперь у меня другие две подружки. С ними встречаюсь дома. Обе классные, одна прикольней другой. Натуральные женщины. Обе одиночки, бездетные. Работают и получают кучеряво. Ни одной моя помощь не нужна. Они дорожат мужиком, а не мужем, сексуальным партнером. Меня это пока устраивает. Мы встречаемся по необходимости, когда есть охота. Это никого ни к чему не обязывает.

— Ну, вот и правильно тебя назвал кобелем, — прищурился Захарий.

— Ой, дед, кончай свои морали на уши вешать. Теперь люди живут иначе. В свободном браке, не регистрируясь, без обязательств, и, поверь, так оно правильнее.

— А дети? Они тоже гражданские?

— Захарий, от гражданских детей отцы уходят реже, чем от законных. Потому что их матери больше дорожат мужьями.

— Да будет тебе нести пустое. Ты знаешь, что наша Наташка сбегала из дома!

— Слышал о том. Она нашлась?

— Куда бы делась. Всплыла, как дерьмо в луже! Сама объявилась. Я про это упреждал. Убежала одна, а воротилась уже вдвоем.

— Замуж вышла! — обрадовалась Анна.

— Ага! Ни ее это счастье. Воротилась с набитым пузом. Уже три месяца. Она в гражданские жены пристроилась к Лене Чижову, сыну полковника. Тот регистрироваться с нею не захотел. Все тарахтел нашей коровище про свободную любовь. Та ухи развесила. А когда набил пузо, избавился от дуры, указал на дверь и сказал:

— Пошла вон!

— Когда Натка про ребенка затарахтела, он просто взял ее за шиворот и вывел из квартиры на лестничную площадку. На том и закончилась их гражданская любовь. Наташка воротилась домой вся в соплях. Думаешь, прощенье просила? Как бы не так! Она всех нас обосрала, будто все мы виноваты в случившемся, а больше других — я! Вот так-то оно! Как будто мы сторожами у ее хварьи обязаны быть всю жизнь! Короче, всех достала сучонка. С института ее отчислили. Полюбовник выпер, дома всех извела, да еще с набитым пузом! Куда такую девать? Хоть живьем закопай от срама! Ну, тут Женька озверел, схватил эту мандолину за шкирняк и поволок к знакомому врачу. Тот ей живо выскреб беременность. А утром отдал отцу. Женька пинками в институт воротил. И сказал, если хоть на шаг оступится еще раз, своими руками задавит шлюху. Наташка как узнала, где он теперь работает, сразу умолкла, поверила. А и дома Женьку зауважали, не брешут на него, на цыпочках вокруг ходят. Нынче он в доме петухом держится, всех в кулак зажал, давно бы так-то. Нечего бабам потачку давать. Теперь у них все в порядке. Бабы всякий вечер по соплям получают, никого не обходит вниманием. И сразу в доме тихо сделалось, потому что мужик хозяин.