Геннадий Прашкевич - Бык в западне

— Но зато к какому ужину! — несколько фальши во, но обрадо ванно воскликнул Куделькин. Он действи тельно оценил откровенность бывшего чемпиона. — Что-что, дядя Валя, но тут гарантирую, ужин получит ся самый что ни на есть полноценный! Такой, что никто подумать не может. Вот увидите! Вам понравится.

Голос Куделькина чуть заметно дрогнул. Продол жая что-то бормотать о предстоящем ужине, Куделькин- младший насторожился. Гостиница его больше не ин тересовала. Он повернул голову к коммерческим киос кам. Вход в гостиницу как бы вдруг совсем перестал его интересовать.

Куделькин-младший вообще больше не смотрел на вход в гостиницу, на каменные ее ступени и темный остекленный вестибюль, зато внимательно уставился на вход Валентин. Правда, он тоже делал вид, что занимает его нечто свое

Ни жестом, ни взглядом Валентин не дал понять Куделькину-младшему, что сразу узнал неторопливо спустившегося по ступеням плечистого бородатого че ловека. Не важно, что утром на экране телевизора пле чи этого человека, снятого на видик, были закутаны в махровый халат, — Валентин сразу его узнал. Потаскан ная джинсуха, в которой сейчас разгуливал узнанный Валентином тип, не так уж сильно его изменила. Бо рода осталась бородой, а плечистость плечистостью. Ничем особенным человек не выделялся из многих не торопливо входящих и выходящих из гостиницы людей, были среди них разные, и плечистые, и бородатые, и усатые , но Валентин сразу узнал чемпиона по убий ствам. По крайней мере, в газетах этого человека назы вали именно так.

— Не смотрите в ту сторону, дядя Валя, — быстро и негромко шепнул Куделькин. — Допивайте пиво. Сейчас мы встанем и пойдем Вообще не смотрите в ту сторону. Даже виду не подавайте. Нельзя, чтобы он догадался, что кто-то им интересуется.

— Я им не интересуюсь, — усмехнулся Вален тин. — Мне вообще плевать на его существование.

— Не важно, — так же негромко ответил Кудель кин и в голосе его прозвучало непонятное удовлетво рение. — Теперь не важно. Теперь все. Теперь хватит сидеть. Можно подниматься. Только не торопитесь и не глядите в ту сторону. Совсем не глядите. Теперь-то, дядя Валя, мы точно идем обедать.

— Мы что, битых два часа просидели здесь на ска мье только ради этого типа? — не выдержал Валентин.

— Не все ли равно?

— А если бы он не вышел?

— А куда бы он делся? — хмыкнул Куделькин. Он, кажется, и впрямь даже не допускал такой мысли. — Не может живой человек круглые сутки сидеть в гос тиничном номере. Особенно летом. Ну, сами подумайте. Душно в номере. Скучно. С ума сойдешь!

— А если бы он все-таки не вышел? — упрямо повторил Валентин.

— Ну не вышел бы, и хрен с ним. Попили бы пивка. Покурили. Плохо разве? Погрелись бы на солнышке. Может, справились бы у администратора, на месте ли этот тип? Впрочем, нет, не стали бы мы справляться. Нам это ни к чему. Просто посидели бы на скамеечке. Ведь красиво, а? Правда ведь, здесь очень красиво? Я не вру, дядя Валя. Если не верите, можете заглянуть в учебник. Обь — вторая по длине река мира.

Произнося это, напряженно посмеиваясь, запрокидывая над губами пивную банку, Куделькин незаметно самым краешком глаза внимательно следил за плечистым бородатым человеком, неторопливо спустившимся на пригостиничную площадь по каменным ступеням гостиницы. Несмотря на бороду, на плечистость, внешность у жилистого человека была все таки неброская. Ну, разве что плечи запоминались. Да и то… Ну, развернутые крепкие плечи, обтянутые поношенной джинсой. Что в этом особенного?

— У него такой вид, будто он собрался в тюрьму, — недовольно заметил Валентин, скашивая глаза на Куделькина.

— Ну, — хмыкнул Куделькин, — сам он так, наверное, не думает.

— Но вид у него такой.

— Ну, вид такой… Так это его просто переодели, дядя Валя. По походке видно, что он уже отвык от такой одежки. Несколько скован. Мешает ему эта джинсуха. Он никак в джинсухе не может почувствовать себя свободным. Впрочем, думаю, ему сейчас вовсе не до каких-то особых чувствований… Вы сразу узнали его, дядя Валя?

— Сразу.

— Ну и?..

— Никаких «ну и»! Я его узнал. И достаточно. А узнал только потому, что сегодня утром видел его на экране видика. Через пару дней я бы о нем забыл. И хватит об этом. Больше никаких этих «ну и»!

Куделькин кивнул.

Подогретые долгим ожиданием, баночным пивом и странным, вдруг снова и снова охватывающим его раздражением, в Куделькине-младшем вновь проснулись неясные подозрения.

Слишком уж спокойно держится бывший чемпион, подумал он неодобрительно. Даже как-то уж слишком спокойно. Я бы сказал, демонстративно спокойно. Будто он каждый божий день запросто следит со скамьи на берегу Оби за неторопливыми прогулками таких знаменитых убийц, как Леня Чирик. Хотя, что уж… В общем-то, можно понять, подумал Куделькин. У бывшего чемпиона свое отношение к происходящему. По крайней мере, сам он, наверное, именно так и думает. А на самом деле ни хрена он не понимает в происходящем. И не может понимать. Не дано ему этого. Отстал! Катастрофически отстал. Ведь из России дядя Валя, кажется, в свое время даже не убежал. Ему повезло. Его, кажется, даже не выслали. Он сам, кажется уехал. С молчаливого согласия властей. Ну, дали, конечно, пинка. Не без этого Ну, скажем так, слегка помогли уехать. Пинок, он ведь тоже помогает, а иногда здорово. Дяде Вале совершенно официально помогли. То есть совершенно официально дали пинка. Вот и пойми, чем сейчас напичкана его голова?