— Что, Бога за бороду взяли? Из кресла решили командовать молодежью? Не Клинышкин — вы упустили фигуранта. Лично!
После таких упреков зубы уже не болят и туфли не жмут. И о повышении не мечтается. Желание одно: плюнуть на службу и написать рапорт. А перед этим в отпуск…
Но Николаич вернулся от генерала с новой папкой для старого дела. И ставит в гон его, майора Штурмина! Надкушенное яблоко — это, в отличие от представлений Клинышкина, остатки доверия.
Незаметно, одним движением, майор прикрыл талончик к зубному и рапорт с просьбой на отпуск. Дату написать не успел, выведена лишь первая фраза: «Прошу предоставить очередной отпуск с понедельника…» Вечный срок: день, месяц и год ведь не названы. Но генерал-то, генерал! Отчехвостил, а потом все же разобрался…
— Посмотри, прикинь все на месте, — продолжал наставлять начальник отдела. — Сумма огромная, афера масштабная, к янтарю в Прибалтике отношение болезненное, поэтому резонанс в области большой. Соответственно — выход на Москву, правительство. Которое, как ты понимаешь, обещает разобраться.
Это тоже знакомо: министры обещают, а подметки горят у майоров. Пацанам в школе и старушкам в церкви ясно: чтобы не гоняться за каждым жуликом, которых в день рождается по миллиону, надо создать нормальные законы. Только похоже, некоторые ответственные дяди читали иные учебники и молились другим богам.
Олег при начальнике раскрыл оперативное дело. Первые листки — постановление местного прокурора о возбуждении уголовного дела против Богдановича Ю.В. и просьба областной налоговой полиции объявить его в федеральный розыск. Тут же небольшая, в два абзаца, объективка: где родился, не крестился, побег из армии, жена погибла в автокатастрофе год назад, в Москве останавливался у знакомой по адресу, на котором и произошла осечка. Любительская фотография — волевой кряжистый парень в плавках самозабвенно крутит штурвал яхты. Символичная вообще-то картинка: сколько их, ринувшихся порулить и обустроить Россию! В смысле, «обуть» россиян. Далее в папке — акты проверок, над которыми придется посидеть, и, наконец, предупреждение: фигурант при задержании опасен, способен оказать вооруженное сопротивление.
А как, собственно, иначе? Кто же просто так отдает награбленное? Не для того крутились махинации.
Но только и у него, майора Штурмина, есть свои гордость и принцип розыскника: награбленное надо возвращать. Так что, господа заинтересованные лица, стрельбы и мертвых не будет. Своровал — отдай. И отвечать за содеянное должны живые. Слишком легко и много списывается именно на покойников.
— Надо, — заметив все же среди бумаг рапорт на отпуск и думая, что Штурмин ищет повод отмазаться от дела, попросил Николаич.
Наверное, требуется дослужиться именно до полковничьих погон, чтобы просьба звучала сильнее приказа. Хотя неизвестно, кому оно нужнее, это розыскное дело.
— Мне гордиться или пожалеть свою седую голову? — Майор, чтобы не выдать волнения, традиционно пригладил волосы с небольшим седым пятнышком на виске. Всем должно казаться, что беседа у генерала его абсолютно не всколыхнула. Не лейтенант ведь!
Но пожалеть не голову, а о сказанном пришлось: Клинышкин склонился еще ниже над столом.
— Ладно, дело ясное, — перевернул неприятную для всех страницу Штурмин. — Завтра вы меня здесь не увидите!
Над оперативной кличкой для Богдановича долго думать не пришлось. Николаич, светлая голова, буркнул-подсказал:
— На дистанцию, конечно, он рассчитывает длинную. Но задача для опера остается прежней — найти, догнать, перегнать и схватить.
Стайер! Конечно же, бегун на длинные дистанции.
Жаль, что не спринтер, у тех расстояние поменьше. Хотя кто бегал, тот знает, что стометровку покорять труднее.
Дождавшись, когда подчиненный печатными буквами напишет на папке кличку (клички — врагам, псевдонимы — друзьям), начальник положил руку на плечо майора. Что наверняка означало: все нормально, мы его «сделаем».
Ох уж эти гарантии на будущее! Но и жест полковника не оценить нельзя. Черт возьми, уже казалось, что наплевать на мнение начальства о себе, а выходит, не совсем так. А потому надо «сделать» Богдановича быстро и красиво.
После ухода начальства голос из заставленного шкафами угла подал Вася Клинышкин:
— Я могу чем помочь?
Вася-Вася! Ты пока не знаешь отличия милиции от полиции. Милицию бьют мимо лица, полицию — по лицу. Во взаимоотношения начальников без майорских погон на плечах соваться — себе дороже. Дольше живет та мышка, которая меньше шуршит.
Читать дальше