Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Пит Эрли повернулся к капеллану. Он висел на стойке, словно крюками зацепившись локтями. По лицу текли сле­зы. Одна блестела, застряв в усах, под лучами подсветки, утопленной за кромкой бара.

— И каждый год, — сказал он капеллану, — мне и в самом деле легче умереть. Потому что слабнут рефлексы, уходит физическая сила. Я замечаю, что старею. Моя профессия чудовищно изматывает нервы, и наступит момент, когда я больше не смогу преодолевать страх, и однажды он парали­зует меня... Это — научно. И тогда я не смогу обучать поль­зованию резиновыми намордниками коров...

«Куда подевался этот Ват?» — подосадовал Бэзил.

Кто-то еще всхлипнул. Бэзил оглянулся и увидел японца, который, пододвинувшись поближе, заливался горючими слезами вместе с Питером. Было от чего растеряться.

Капеллан глядел ненавидящими глазами. «Будто жена, у которой на глазах споили мужа», — подумал Бэзил.

И тут в дверях появился Ват. Бэзил положил на прилавок сто батов и поспешил навстречу. Увлек в холл.

— Там передвижной сумасшедший дом. Давай-ка прой­демся до моей гостиницы. Ну и местечко ты выбрал для встречи!

— Развлекся?

— Просто наслаждение.

— Ну а я сейчас — лошадка, везущая хворосту воз... Узнал от коллег, что вокруг дела об убийстве Пратит Тука разматы­вается сложный клубок. В Бангкоке агенты специального управления по борьбе с торговлей наркотиками случайно зацепили некоего Абдуллаха, малайца. Обыкновенный мул...

— Мул?

Шумовое облако ночных цикад накрыло их на повороте на Лой Кро-роуд. Два металлических столика стояли напро­тив супной на щербатом тротуаре. Присели. Ват ткнул паль­цем в банки с пивом, выставленные в стеклянном холодиль­нике. Парень, босой и в толстенном свитере, принес «Сингкха».

— Мул, — сказал Ват, — это человек, которой занимается доставкой партий героина от оптовика к торговцам. Абдуллах имел при себе сто двадцать граммов. Закон предусмат­ривает тюремное заключение на пятьдесят лет за партию наркотиков свыше ста грамм... Чтобы выторговать снисхож­дение, выдавать хозяина бессмысленно. Тот не пойман с поличным, а понятие соучастия тайский закон не знает. Тог­да Абдулл ах намекнул, что знает нечто про убийство Пратит Тука. И запротоколировали: Абдулл ах знает убийцу. Это — наемник, бывший рейнджер, бывший полпотовец и пират. Больше того, убийца совершил после еще и крупное ограб­ление ювелирной лавки. Полиция встала на его след.

— И что же?

— А то, — сказал Ват, обсасывая с губ пену, — что теперь им не удастся выдать расправу над Пратит Туком как быто­вое преступление. Личность убийцы свидетельствует, что он мог действовать только по найму. Раз. Если уберут и, так сказать, не захватят убийцу живым, это лишь усилит нега­тивную реакцию общественного мнения. Тем более, что Аб­дулл ах показал, будто ему предлагали стать убийцей убийцы. Два. Если даже убийца Пратит Тука и жил какое-то время в Камбодже, то теперь ясно — при полпотовцах, что не дает возможности запустить утку о вмешательстве нынешнего Пномпеня и поддать жару для нагнетания на границе с Кам­боджей. Три... Нужно возвращаться в Бангкок.

— А предстоящие маневры с газовой атакой?

— Там важнее.

У себя в номере Бэзил заснул под пиликание разошед­шихся цикад. Снилось, будто лежит он на узкой койке в сырой комнате двухэтажного барака народного комитета вьетнамского пограничного городка Нгашона. Рядом хра­пит, подрыгивая острыми коленками кубинец, Франк. То, что творилось в желудке, желчью поднималось к груди. Бэ­зил поднял голову, сел, перекатившись на пятки поджатых ног, встал на колени перед окном без рам. Какие-то тени возились внизу, обвязывая машину шуршащими ветками для маскировки. Вырвало на бамбук, стонавший под поры­вами ветра. Вдоль реки полыхали костры, от которых несло жженой резиной...

Все повторялось так четко, что Бэзил проснулся с бью­щимся сердцем. В распахнутой балконной двери висели ват­ные клубы облаков, подсвечиваемые луной.

В хрупком тельце под упругими перьями жило сердце. Нежно облапив боевого петуха, Цзо почти чувствовал ладо­нями, как отлажено, и напористо работает организм птицы. Корзина из бамбуковой дранки для любимца покоилась в густой тени навеса на алюминиевом шесте. С восхода до захода зорко следил птичник за пристанищем лучшего в Чиенгмае бойца, переставляя вслед за путем светила по небу. Солнце петух получал дозированно, как питание. Птичник исчезал в одном случае: когда появлялся хозяин.