Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

Он подал знак Клонту. Направляясь к столику, подаваль­щик почтительно уступил дорогу возвращавшемуся Палавеку.

Атташе-кейс, остававшийся у ножки стола, кажется, не трогали.

— Клонт, принесите то, что вам передали для меня.

— Слушаюсь, господин.

Подавальщик вдруг обнаружил, что в отличие от шарка­ющих растоптанными штиблетами коллег, стучит каблука­ми ковбойских ботинок и умерил шаг.

— Ничего не остается, — сказал Палавек. — Условия при­няты.

— Не сомневался и поэтому отдал распоряжение прине­сти гонорар за предоставленные... э-э-э... услуги и аванс за услуги, которые вы предоставите в будущем. Пишите распи­ску.

— Это обязательно?

Цзо хохотнул.

— Дорогой господин Йот! Адмирал! Китайцы не произ­носят ни молитв, ни клятв, ни присяги. Они их пишут. По­том, правда, сжигают. Эту бумагу, правда, не сделаем жерт­вой традиции. Извольте соблюдать новый этический кодекс... Вот ручка и бумага. Пишите... Я такой-то... Готово? Получил от господина Майкла Цзо десять бриллиантов об­щим количеством девять карат для передачи господину Лю Элвину, владельцу ювелирного магазина, члену компании «Объединенные гранильщики» по адресу Нью-роуд 1086... Бангкок. Подпись...

Нью-роуд, или «Новая дорога», проходила через старин­ный китайский квартал, застроенный трехэтажками, в кото­рых нижнее помещение — лавка, а верх — жилье. Грязное и дешевое место, где неизвестно по какой причине среди ме­нял, скорняков, портных, прачек, стекольщиков и знахарей несокрушимыми крепостями стояли несколько ювелирных магазинов. Дозорные «Союза цветов дракона», держащие под неусыпным наблюдением неимущих соплеменников и под­данных — хуацяо?

Клонт подал на подносе замшевый мешочек.

— Это для господина.

Цзо дернул подбородком на Палавека. Невежливо, будто сбрасывал неотвратимые убытки.

Палавек принял мешочек, поднял с пола атташе-кейс, открыл его на коленях — оружие оставалось на месте, поло­жил мешочек, снова захлопнул крышку.

— Проводите нас, Клонт, с господином к телефону...

В трубку Цзо сказал на кантонском диалекте:

— Почтенный учитель Лю, говорит Майкл Цзо. Извини­те великодушно, что звоню в пятницу и так поздно... А! О! Спасибо! Неоценимо лестно! Почтенный учитель Лю, мне теперь приходится произвести абсолютно неотложный пла­теж наличными. Однако банки откроются только в понедель­ник, а требуемой суммы под рукой нет. Я вручил девять каратов бриллиантов некоему господину Йоту. Через полча­са прибудет... Почтительная просьба оценить камни и рас­платиться с господином Йотом. Если понадоблюсь, то я в ресторане «Чокичай», который в заречье... Что? О! А! Хо-хо- хо... Неоценимо лестно! Всяческого благоденствия!

Старик привратник, сидевший на бамбуковой табуреточ­ке при туалете, остановил мелкое подергивание ногами. Ик­ры вновь ритмично задергались, когда в трубке раздался гудок отбоя. Майкл Цзо запомнил сморщенное, как у обезь­янки, лицо.

Вернувшись в зал, дал младшим братьям сигнал — сво­бодны. Оба не потрудились, хотя бы приличия ради, повре­ менить. Задвигали стульями, громко потребовали счет. Кольнули самолюбие. Но настроения не испортили. Старец, едва закончится обед с Палавеком, получит сообщение, что Красный принял бриллианты. Ну а Майкл Цзо через пару дней, в понедельник, преподнесет Самому старшему брату иную легенду.

— Вы не хотите взглянуть на сокровища, которые полу­чили? — спросил ласково.

— Можно...

Вновь из-под стола появился атташе-кейс.

— Как оружие?

Цзо оставил стакан с виски и теперь смаковал подогретое шаосинское, которое стоило так дорого, что его принес и откупорил хозяин, сломавшийся в жирной пояснице еще у бамбуковой занавески, за которой, словно просыпавшиеся орехи по полу, щелкали костяшки счетов.

— Спуск мягкий. Бой безупречный.

— Два выстрела?

— Вы знаете.

— Осталось одиннадцать? Берегите патроны. Вторую обойму, к сожалению, предоставить не могу. Марка новая... Не имею.

«Беретта-билити» лежал, как лежал, в специальной выем­ке. Не твой, подумал Палавек, а Нюана. И не одиннадцать вишен у меня в запасе, а тринадцать. Но знать тебе это ни к чему.

Цзо перебирал на ладони посверкивавшие, потерявшие в свете ресторана прозрачность бриллианты.

— Вот воплощение мощи, власти, любви и небесной ма­гии! Добытые во мраке тверди земной, они сродни звездам на небе. Сапфиры, изумруды, бериллы — что они в сравне­нии с алмазом, родственником обыкновенного угля, черно­го, пачкающегося, крошащегося! И несмотря на такое уни­ зительное родство, граненый алмаз, сделавшись бриллиантом, почитается символом безупречной чистоты, неувядаемой любви и преданности... Откуда могут быть эти камни? Что мы можем узнать о них? Странствия драгоцен­ностей — как странствия волн морских... Ни кровь, ни грязь, ни предательство, ни страдания, ничто не оставляет на них следов. Тайна тайн. Идеальная вещь для любых платежей в любой части света между любыми клиентами. А?