Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

— Добытое отбиралось у избранных, у ваших избранных, и раздавалось народу!

— Майкл Цзо прихватил палочками кусок черепахи. Же­латин выдавился в уголках губ. Клонт, склонившись, цедил «Мекхонг» в стакан.

— Во все века избранные... э-э-э... состязались за первен­ство. Князь нападал на князя. Уводил рабов, увозил богатст­во, присваивал строителей, врачей и артистов. Кто пускал добытое на ветер, кто укладывал в подвалы, кто строил доро­ги и города, раздавал милостыню — зависело от доброй воли избранных. Главное во всем этом, что путь добычи — один. Разве вы, дорогой господин Йот, не доказали, что пришли к нам, выполняя договоренность? Но...

Сделал глоток виски. Продолжил:

— ...оставим философские сближения деловых позиций. В отличие от вас, если помните нашу встречу в Таммасатском университете, я его окончил. Поэтому в теории сильнее. Да и в практике тоже. Поэтому — да или нет? Учитите, ес­ли — нет, мы примемся за вашего брата и его семью. Не побывали еще в гостях? Прелестная у вас племянница!

— Я должен взвесить.

— Пять минут. Я примечаю на часах.

— Могу я пройти в туалет?

Цзо кивнул. Поворачиваясь, Палавек приметил Абдулла- ха. Малаец хлебал фарфоровой ложкой суп, запивая пепси- колой. Глаза то в пиале, то в стакане.

В кабине прислонился к влажной стене лбом.

Орешек разгрызается, но и зубкам у хозяина поскрипы­вать, подумал Абдуллах, исподтишка наблюдая за Майклом Цзо, на лице которого всплыла пренебрежительная мина.

Тренер по боксу в далекие и короткие, как все счастливые, времена говаривал: на грани поражения следует расслабить­ся, тогда придут новые силы. Стиль назывался «ву». Если противник, поучал наставник, толкает тебя в грудь с силой в сто фунтов, отступи и нейтрализуй толчок. Отступи так, что­бы начало отхода противник не перехватил. Тогда собствен­ная сила вынесет центр его тяжести за пределы ступней. Легонько подтяни противника на себя — и он на земле. Не важно, что упал не на спину, только ничком. Ведь он — упал. Усилие всего в один фунт победило удар в сто. Но совершен­ство каждый прием в стиле «ву» обретает, когда руки бойца имеют свойства стали, обернутой ватой. Рука нежна, но име­ет вес. Она толкает противника таким образом, чтобы того не покидало ощущение безысходности, невозможности уйти от прикосновения твоей руки. Удар уподобляется пуле, которая всегда входит в тело без видимых усилий. Если же противник вознамерится использовать преимущество в физической силе, у него должна возникнуть иллюзия, будто он ловит тень... Тебе-то, дружок Красный, такой прием сейчас бы и подошел. Но ты его не знаешь, благородная и бескорыстная свинья!

Абдуллах дрыгнул ногой, чтобы почувствовать крис, и подумал, что наступает время молитвы. Впрочем, он не был пока имамом, чтобы строго соблюдать ее пятикратность. Да и имам его деревушки, приткнувшейся к белым дюнам на далеком юге, не делал этого, пропадал в море, промышляя на моторном боте — новинке в тех краях, или вел долгие пере­говоры с перекупщиками улова. Так что занималась детьми в школе при молельне его жена. Спустя столько лет, Абдуллах не помнил ни одной суры, только притчу пропахшего рыбьей чешуей имама: «Моя цель — сделать человека счаст­ливым на том и на этом свете». Учеников привязывали к мебели, чтобы не убегали. Дремавшим от жары и зубрежки задавали каверзные вопросы. Абдуллаха имам изрядно из­бил за незнание ответа на такой вопрос: «Что делать мусуль­манину, если на дороге попалось отрезанное человеческое ухо?» Наутро он бежал из деревни...

Но кафирам, неверным, доверял еще меньше. Иногда подумывал совершить, поднакопив деньжат, хадж в Мекку. Глотая слезы обиды в утро расставания с домом, поклялся, что уход из семьи будет считать началом хаджа. И десятый год служит Майклу Цзо, худшему и могущественнейшему из кафиров...

Цзо вспомнил, поглядывая на минутную стрелку золото­го «Ролекса», того Палавека, которого встретил в октябре семьдесят третьего, — чужого всем, подающего команды из вырванного у него, Майкла Цзо, мегафона. Гримасу, иска­зившую лицо Палавека, когда Цзо от имени студенческого комитета отказал в финансовой поддержке брату. Пошел бы тогдашний Палавек с ним, Майклом, связавшим свою судь­бу с «Союзом цветов дракона», если бы Майкл приветил демобилизованного солдата?

Зрачки между гладкими, без единой складки веками, буд­то вскрытыми лезвием бритвы, скрылись за ресницами. Давно сузивший свой внутренний мир до подобия некоего прибора, вычисляющего возможную выгоду или предстоя­щие потери, грозящую опасность или благоприятные усло­вия для нападения, Майкл Цзо, взвесив характер и жизнь человека, которого ждал, чутьем понял: каким ни будет ответ, Палавек останется вне интересов «союза», а может, и стал беспощадным врагом.