Валериан Скворцов - Укради у мертвого смерть

В расположение части Палавек вернулся поздно. Через ворота, опутанные поверх проволокой, на окраинную улочку из казарм, крытых гофрированным железом, неслись гвалт и пение. Последнюю ночь в Лаосе «желтый тигр» — так на­зывались солдаты роты — Палавек не сомкнул глаз. Не из-за буйного загула товарищей. Мечты, вернувшиеся на холме Фуси, становились явью.

...И вот на рынке он ест суп в ожидании грузовика, кото­рый повезет на аэродром. Затем — полет до базы Саритсана на таиландской территории, дембель и окончательный рас­чет с американцами, двадцать миль машиной до города Питсанулок. Наконец-то долина! А там железной дорогой в Бангкок, где ждет брат, работающий коридорным в гостини­це «Петбури-отель».

Летели на винтовом транспортнике С-130 с открытой для прохлады дверью. В проеме тянулись белесое от жары небо, растрескавшиеся, словно кожа старого слона, поля. Земля родины... Иногда поднимались снизу медленные дымы. Жгли солому невызревшего в засуху риса, и костры напо­минали сигналы бедствия, которые солдаты роты «желтых тигров» подавали в горах своим вертолетам. В дверях на затащенном в самолет мягком кресле сидел сержант-бортмеханик. Шелковая обивка подлокотников лоснилась от шырканья пулеметом, установленным на турели и вывешен­ном хоботом вниз. На полу в каске-шлемофоне сержанта желтели тронутые сыпью бананы. Кожура, выброшенная в дверь, какой-то момент висела у дула, потом стремительно исчезала.

На базу Саритсана Палавек прибыл пьяным. Напились в самолете вопреки правилам. Но экипаж знал, что эти солда­ты свое отвоевали. Лейтенант-артиллерист, при котором формально состояли демобилизованные, тоже отхлебнул из бутылки настоящей «Белой лошади» за собственный отпуск. Хохотали на любое словечко и пили, пили, поскольку оста­лись живыми, а жизнь, как сказал лейтенант да еще с день­жатами важнее победы.

Палавек считал, что войну-то уж видел во всех обличьях. На базе же она открылась совсем неизвестной стороной, показалась огромной и неподвластной командирам. Удив­ляло, что убийство может достигнуть неохватных воображе­нием масштабов. Километрами тянулись за окном автобуса заграждения из колючей проволоки, бетонных вышек с бро­невыми плитами, грудами зеленых кулей с грунтом, зоны прожекторов, стоянок патрульных «джипов», начиненных электроникой будок, вокруг которых слонялись солдаты с овчарками, вывалившими от жары языками. С ревом уходи­ли самолеты, и казалось, что они вот-вот запутаются в рас­тяжках высоченных антенн. Машина войны, запущенная здесь, в сравнении с тем, что приходилось совершать «жел­тым тиграм», предстала необъятной.

В административном секторе «тигры» изумились роско­ши, которую развели за минувший год. Когда уезжали отсю­да, не было и в помине бассейна в форме сердца, обрамлен­ного стрижеными кустами и лужайками. В центре фонтана обнаженная гипсовая женщина позировала отпускникам. Кто-то громко свистнул ей.

Вечером, переодевшись в гражданскую рубашку, Палавек подался в бар. Наметанным глазом служаки определил, куда идти. Под вывеску «Ко мне, ребята!» тянулись белые. В «Тропикане» сидели негры. В «Красной розе» веселились впере­межку.

Заведение обновилось. Деревянный насест, тянувшийся год назад вдоль стойки, заменили табуретки на алюминие­вых подставках. Появился телевизор. Разговоры в «Розе», однако, как и год назад, переливались из пустого в порожнее.

Очкастый губастый негр с пробритым в проволочных кудряшках пробором рассуждал:

— Уловители шумов, детекторы запахов, детекторы мо­чи... Тайские ребята растаскали это добро по горам, а Чарли, как муравьи, все равно выползают перед вышкой без предва­рительного звонка...

«Чарли» назывались красные.

Коротышка в промокших от пота брюках, с нашивками радиста, убеждал:

— По мне, какая разница, есть кто внизу или нет? Сбро­сил подарки — и извольте получить счетец за доставку. Пусть инктуалы...

Он так и произносил — «инктуалы».

—... из всяких университетов разбираются с остальным...

Бензоколонка, не слишком разборчивая девчонка — и при­вет!

У таиландцев:

— Триста тысяч человек только в Бангкоке живут за счет обслуживания пятидесяти тысяч американцев. Да и ты тя­нешь пивцо на какие монетки? Все нормально. Чем дольше красные воюют, тем лучше всем. У нас-то тихо, и работа...

— А я прочитал, что фельдмаршал Танарит прикопил сто сорок миллионов долларов. И после смерти сто его налож­ниц перегрызлись из-за наследства! Размах и жизнь... Вер­нусь в Чиенгмай годика через полтора, подкоплю, попробую баллотироваться. Политика — это, скажу вам, крупное дело.